— Рубите унитаз! И начхать, застегнута у него ширинка или нет!
— Согласны! — спасатели разом ринулись снова к толчку. Никто уже не обращал внимания на жалкие всхлипывания пленного.
Квартира Живчиковых. Рассвет.
— Мама! Мам! Мама! — слабый голос зазвучал в комнате Живчикова. При этом, в интонации появилась такая хрипотца, что даже птички ранние за окном жалобно зачирикали.
Дверь в комнату оставалась сознательно приоткрытой. Мама Тимура — Светлана Живчикова — сделала это сознательно, чтобы при кличе о помощи из сыновней комнаты сразу же оказаться рядом с постелью болезного. Сын настоятельно просил маму ложиться спать еще вечером, но женщина отказалась.
— Мам! Кефирчику хочу! — причмокнул губешками Тимур.
— Сейчас, погоди! Несу!
Женщина устремилась на кухню. А Живчиков после освобождения из унитазного плена действительно занемог. В больнице ему оказали первую помощь, обработали неглубокие порезы руки и спустя трое суток отпустили домой. В палате его навещали родственники, приходили Максим Крошкин с Олесей Самойловой (той самой девушкой, что Тимур с Крошкиным отбили у насильников в заброшенном детском саду). Саша Ногинский приволок портативную игровую приставку, чтобы больной мог побороть больничную скуку с помощью компьютерных игр на маленьком экране. Приходили родители и как можно более деликатно выспрашивали, где это из сыночка так «угораздило» пораниться. Тимур решил, что если он скажет правду, то будет только хуже. Пока он воздерживался афишировать свои отношения с Токаревой. Но и врать ему претило. А посему парень избрал промежуточный вариант: он всем заявил, что вступил в бой с унитазом. Это была чистая правда, но ему никто не верил. Люди говорили: «-Опять это твои дурацкие шуточки». Но ведь Живчиков вовсе не шутил! Видя, что никто не верит правде, несчастный стал врать. Сказал, что катался на роликах, разогнался и не заметил киоск «Роспечати». В результате состоялось столкновение. Вперед «роллер» выставлял руку, показывая как все было. Как киоск вызов принял. Итог поединка: витринное стекло вдребезги, рука порезана. Добрый Саша Ногинский осведомился, не головой ли протаранил ларек Живчиков. Тимур в ответ постучал себе по черепу и резонно заключил, что если он головой пробил стекло, то пластырями был бы залеплен его череп, а не рука. Ногинский нашел данный аргумент убедительным, а Тимура назвал «-Ну ты и голова!» После чего Ногинский поинтересовался, не приметил ли Тимур внутри киоска, когда влетал внутрь, полупорнографических журналов. Сашу занимал вопрос, ведется ли торговля запрещенной литературой «из — под полы», или нет. Живчиков решительно отмел все подозрения от «Роспечати» со стороны Ногинского и сказал, что влетая внутрь ларька и разбивая стекло никаких «аморально раздетых женщин не заметил». Саша Ногинский с сожалением хлюпнул носом. На том они и расстались.
А вот родители Тимура вовсе не поверили в версию с киоском «Роспечати». Профессор Алексей Сергеевич Живчиков, папа Тимура, сразу же взялся раскручивать версию и прямо спросил.
— Как можно было не заметить киоск «Роспечать», когда он похож на маленький магазин?
Тимур чего — то промычал в ответ, но мужчина не унимался:
— Как?! Зрение у тебя слава Богу. Мозги тоже хорошо работают. Как?!
— Да, как?! — поддержала мужа Светлана Живчикова.
Не зная, как перевести тему беседы в иное русло, раненый всхлипнул:
— Он за углом был. Я ехал, стал поворачивать и — бух! Да и фиг с этим киоском! Что вы мне вкусненького принесли, дорогие родители?
Однако, «дорогие родители» не спешили доставать гостинцы. Их захватила детективная история с неким киоском, что стоит за неким углом, и благодаря чему спортсмены — роллеры влетают в него на полной скорости. Профессор даже так озадачился, что достал блокнот, ручку и попросил сына составить план местности, где произошло столкновение и соответствующими стрелами обозначить маршрут движения юноши. А мама так и вовсе потребовала указать на создаваемом плане места происшествия названия улиц, чтобы «мы, родители, съездили туда и своими глазами увидели, что за киоск такой, который калечит людей». Далее, по словам Светланы Живчиковой, она хотела бы послать соответствующий запрос в префектуру с требованием перенести травмоопасный киоск. От этого родительского упорства настроение у Живчикова младшего совсем упало. Он закашлялся и сказал, что ударившись в киоск, напрочь забыл название улицы, по которой ехал. А помнит он об этой улице лишь то, что по обе стороны там стояли жилые дома.
— Какие жилые дома? — не унимался отец.