После этого крика негодования в палате воцарилась полная тишина. Тамара от удивления приоткрыла рот. Живчиков успел урвать из пакета кусок тоненькой охотничьей колбаски и даже надкусить его, но после этих слов парень забыл даже как жевать. Он выпрямил шею, и из пакета нарисовалась его голова, а во рту подобно папиросе, торчала охотничья колбаска. Тяжелая пауза длилась недолго, и воздух палаты сотряс мощный голос Тамары!
— А вы кто такая, чтобы указывать мне, что мне делать с моим Тимуром?! Или как вы его там называете: «Тимурчиком! Тьфу ты!»
Токарева среагировала быстро:
— Что вы здесь плюете, в лечебном — то учреждении! Это вам не свинарник, а — больница! Если вам хочется поплеваться, то идите в туалет, и там плюйте столько, сколько хотите!
— О! — в свою очередь съязвила Тамара. — По туалетам у нас это вы большой специалист. Руку Тимура в унитаз засунуть — это надо же до такого додуматься!
Во время всей этой перепалки Живчиков и еще трое пациентов в палате переводили взгляд то на одну из пререкающихся сторон, то на другую. При этом Тимур умудрялся откусывать от колбаски по махонькому кусочку, и заглатывал ее практически не разжевывая.
— Да кто вы такая, чтобы так со мной разговаривать? — зашипела Анжела.
— А какое вы имеете право меня «хамкой» называть? — огрызнулась Тамара.
— А какое вы имеете право бить по затылку больного мальчика?
При слове «мальчик» Тимур вновь перестал мурыжить колбасу и замер.
— Ох ты! Ох ты! — загремела Тамара. — Обидели «мальчика»! 190 см! Ай — да мальчик! Да я если хотите знать, уже много лет даю этому мальчику подзатыльники, когда он ведет себя как поросенок! Когда не соблюдает приличий и норм поведения! Я знаю его лучше, чем вы! И имею на него больше прав, чем вы Анжела! Нашли мальчика!
Токарева при этих словах с недоумением взглянула в глаза Живчикову, а тот, зараза, скромненько их потупил, а затем вовсе прикрыл. При этом он не дал никаких объяснений, не произнес ни единого слова.
«— Значит, этот засранец давно знает эту девушку, что сидит у его постели и так дерзко со мной разговаривает! И он это ей позволяет! Вот хитрец. Раздолбай! Обманщик!» — печальные и горькие мысли теперь кололи мозг тележурналистке. «-Засранец! он одновременно встречается и со мной, и с ней! А я‑то дура, уши развесила. На них — то он мне и вешал лапшу. Кислую, фальшивую лапшу!
Анжеле вдруг стало так обидно, что она слегка сжала кулачки. Тимур продолжал хранить молчание и не давал никаких разъяснений. Тамара глядела на журналистку с непроницаемым лицом, а мозг Токаревой еще «круче» накрутил ситуацию. «-Он встречался и с Тамарой, и с тобой, и еще с кучей однокурсниц и подруг одновременно! Лжец!» При этой мысли глаза Анжелы сузились, и лицо исказилось. Тимур знал, что это означает. Что? Да ничего хорошего! Весьма вероятен взрыв нестоящего женского гнева. Поэтому именно в данный момент молодой человек проявил молниеносную реакцию и выпалил:
— Тамара — моя родная старшая сестра. А Анжела — моя любимая девушка.
Токарева сглотнула слюну, опустила на мгновение взгляд в пол. Она переваривала новую информацию. Общая атмосфера как будто разрядилась. Соседи по палате — мужики — разочарованно вздохнули. Все шло к тому, что будет женская драка, да в конце приключился «облом». А Анжела сжала зубы и процедила:
— Что же ты раньше не сказал это, Тимур?
Затем она повернулась к Живчиковой:
— Еще раз хочу сказать: очень приятно познакомиться с вами, Тамара.
Токарева несколько официально протянула руку сестре Тимура.
Тамара задумчиво пожала протянутую руку «девушки» брата и, повернувшись к нему, тоже не без недовольства попрекнула:
— Что ж ты тянул с представлением нас друг другу?
Ехидное выражение лица больного говорило красноречиво, что он доволен увиденным спектаклем.
— Очень приятно! Тамара! — Еще раз представилась сестра Тимура.
Выходило, что в палате все были недовольны, за исключением только одного человека — Тимура Живчикова, который и спровоцировал словесную перепалку двух молодых и близких ему женщин.
Парень вновь полез в пакет с деликатесами и бесцеремонно воткнул себе в рот котлетки из семги. Лицо юноши приняло весьма радужное выражение. Обе гостьи, даже соседи по палате с нескрываемым удивлением уставились на хрумкающего семгой, прокрученной в котлеты, Живчикова.
Следует признать, что больной не проявлял признаков гостеприимства. Очевидно, его молодой организм именно на данном этапе больше интересовали принесенные яства, нежели близкие люди. Что поделаешь, молодость часто бывает невнимательна к тем, кто ее любит. А если уж молодой организм приболел, то само тело начинает требовать у хозяина: «-Питай меня! Я — молодое тело! Есть хочу!» Или и того грубее: «-Жрать подавай, хозяин!»