— Артем, что за херню ты несешь? Белены объелся? Соня бы никогда не сделала аборт.
Я не был уже в этом уверен.
— Маш, я тест сегодня видел. Не знаю, где Соня его откопала, но у нее появились ко мне вопросы, на которые у меня не было ответов. Ты должна знать, Маша. Тебе-то уж она точно рассказала бы о своей беременности.
Она вздохнула и проговорила негромко.
— Теперь я поняла, о чем ты.
— Рассказывай, — прорычал я в нетерпении.
— Я пытаюсь, мистер «Не перебивай меня».
Я заткнулся. Единственным человеком, который обладал сейчас информацией, была Маша.
— Значит первое и самое важное: Соня не была беременна.
— Тест, Маш… — устало протянул я.
— Ложноположительный. Эти штуки ошибаются иногда.
— Блядь, — протянул я, осознавая масштабы произошедшего.
Несколько раз блядь, вашу мать!
— Это было где-то недели за три или около того до аварии, — продолжила Маша, — ты в командировке был…
Да, я в них постоянно. До аварии я в Женеву летал. Меня не было дней пять всего. А тут такое блядь!
— Соня пришла ко мне домой вся в слезах. Сказала, что у нее задержка была, и тест показал две полоски, но на УЗИ беременность не подтвердилась. — Маша вздохнула, — я несколько часов ее успокоить не могла. У нее натуральная истерика случилась. Все шептала, как в бреду, что ты ребенка хочешь, что ты обрадуешься. Говорила, что несколько месяцев уже таблетки не принимает. Она хотела от тебя ребенка, мудак. Какой в жопу аборт?! — Не сдерживала себя в выражениях Маша. — Она тогда у меня ночевать осталась. Домой порывалась уйти, но я не отпустила.
Блядь, какого хрена это случилось, когда меня не было рядом? Сейчас всей этой ситуации мы могли бы избежать.
— Утром она уже успокоилась. Взяла себя в руки и попросила ничего тебе не рассказывать.
Я вздохнул. Я понимал, почему она промолчала.
— Соня не хотела тебя волновать. Да собственно о чем рассказывать? — Вторила моим мыслям Маша.
— Спасибо, что рассказала.
— Да уж, пожалуйста. Хоть Соня и просила меня об обратном.
— Не думаю, что она рассердится. Ситуация изменилась.
Соня…
Не обманула.
У меня камень с души упал.
Мне надо к ней. Все объяснить. Наверняка, плачет там сейчас. Она вообще у меня много плачет, как из больницы вышла. Надо что-то с этим делать.
Попрощавшись с Машей, я завершил звонок и увидел на экране уведомление о новом сообщении на автоответчике от Миши.
Мне сейчас откровенно было не до него. Мне к жене надо. Обнять ее, успокоить. Но, тем не менее, я нажал «прослушать» и поднес телефон к уху, тут же слегка, и это мягко сказано, опешив от тона друга.
— Артем, какого хрена Соня одна ночью шатается по улицам под дождем? Ты блядь там умом тронулся что ли? Хотя тебе, мудак, будет лучше, если тронулся. Серьезно, — и помолчав, добавил, — я везу ее к себе, — конец сообщения.
Я ни хрена не понял, что он несет.
Соня? По улицам? Ночью? Одна?!
У меня внутри все похолодело, когда до меня дошел смысл его слов.
— Блядь, — прорычал я.
Почему она из дома ушла? Какого хрена она у Миши?
— Твою мать, — прорычал я и завел двигатель.
Мысли хаотично крутились в моей голове. Моя девочка бродит одна по ночным улицам, а я по барам разъезжаю. Хорошо напиться не успел… Все к этому шло.
Какого хрена я вообще ушел? Какого хрена оставил ее одну в таком состоянии? Феерический мудак.
Если с ней что-нибудь… снова… Я сильнее сжал руль и выжал педаль газа до упора.
Глава двадцать девятая
(Артем)
Я доехал минут за двадцать, наверняка собирая по пути немыслимое количество штрафов за превышение скорости.
Дверной звонок отсутствовал у моего друга как класс. Я постучал кулаком в дверь. Если не откроет, вынесу к херам.
— Явился, мудак, я тебе сейчас физиономию-то разукрашу, — заявил мой друг с порога.
— Какого хрена? Где Соня? — Я попытался его отодвинуть и пройти в квартиру.
— Громкость уменьши. Соня спит, — сказал он, пропуская меня внутрь.
— Какого хрена она спит в твоей квартире? — Развернулся я к нему.
— Это ты мне блядь скажи, какого хрена она спит в моей квартире? Какого хрена я случайно натыкаюсь на нее плачущую на улице под дождем? Одна ночью на улице. Нравится картина? Вот мне ни хрена. — Он пытался говорить негромко, но по его напряженной шее я понимал, что он с трудом сдерживает себя от того, чтобы наброситься на меня с кулаками.
И я бы даже не сопротивлялся. Я заслужил.
Не к месту появились мысли, что Дима выглядел примерно так же, когда я сказал ему, что влюблен в его сестру и ему на хрен придется с этим смириться. Он тоже готов был навалять мне тогда. И я бы, кстати, тоже не сопротивлялся, понимая, что ему это нужно, но в моем отношении к Соне это бы ничего не изменило.