Судя по рангу, и по джипу, был Жеваный завербован давно, играл ключевую роль в разыгравшемся спектакле, хотя, наяву, выглядел плюгавеньким мужчинкой-импотентом не первой свежести, в очочках и куцем пальтишке.
Джип остановился возле нарождавшейся баррикады. Жеванный, элегантно хлопнув дверью, спрыгнул на грязный асфальт. Щуря подслеповатые глаза под толстимы линзами очков, отправился по своим делам.
Я уже хотел перейти в верхний астрал, когда – скорее почувствовал, чем увидел – в салоне автомобиля знакомый силуэт.
Это была девушка.
Я узнал ее по исходящим флюидам, которые раньше притягивали меня и дразнили.
***
Находясь в разреженном состоянии, будучи невидимым, я спустился к автомобилю, заглянул в окно передней пассажирской двери.
Я не ошибся: в салоне была Настенька. Она брезгливо морщила губки, наблюдая через толстое стекло окружающий грязный мир.
Девушка неприкрыто зевнула, затем долго и скребуче чесала себя между ног через джинсы, затем поковырялась в носу наманикюренным ногтиком, вытащила козявку, бросила под ноги, вытерла пальчик о кожаную обивку водительского сидения, показала в зеркало розовый язычок.
Наедине с собой она была обычной девчонкой, несовершенной и настоящей.
Теплые волны симпатии окутали мое фантомное сердце.
Она меня не видела, а я видел, и оттого было неловко – будто неумышленно подглядываю в раздевалке.
Глава четырнадцатая
Середина декабря 2013 года
(продолжение)
***
Я сгустил астральное тело до видимости, добавил резкости и лоска. Тихонечко стукнул в окно.
Настя повернула голову, захлопала кукольными ресницами, округлила глазки. Она меня узнала.
Плита бронированного стекла, толщиною в палец, отъехала вниз.
– Привет! – сказала Настя. Ни иронии, ни презрения в ее голосе не услышал.
– У тебя новый ухажер? – спросил я, чувствуя, как горло сдавила едва уловимая ревность.
«Какое мне дело?..».
– Очередной. Новым его назвать сложно.
– Да уж…
– Вот, если у тебя будет столько бабла, как у Сереженьки Владимировича, то приходи – пообщаемся.
«Это что-то новое!».
Сердце укололо перламутровой иголочкой, сладко защемило внизу живота.
Я довольно хмыкнул, не умея сдержать эмоций. В астральном теле это сложно – оно не может притворяться.
Настя заметила мое замешательство, почувствовала, как млею. Довольно улыбнулась.
– А я поняла, что ты не такой простой. Поняла, когда заставил меня прийти в туалет.
– Обижаешься?
– Еще чего! На обиженных воду возят. Даже спасибо, что от того козла избавил, от Степана. Сначала, конечно, я убить тебя хотела – отогнал такого папика! Степан щедро спонсировал. Но сволочь он редкая, и садист – ТАКОЕ со мною вытворял!
Она театрально закатила глазки. Затем посмотрела на меня, хитро подморгнула.
Опять защемило в животе. Я понимал, что она шлюха, содержанка, глупенькая смазливая пустышка.
Но я так ее хотел!
Даже больше, чем до первого раза в туалете. Потому, что тогда я не знал, а лишь представлял. А сейчас знаю ее горячий рот, острое жало язычка, маленькое ее тело, ягодичку с родинкой. Даже ее бритая тайна не вызывала отвращения.
***
– Он наших слышала, что это ты убил Степана, – простодушно сказала Настя.
Я недоуменно посмотрел на девушку.
– И правильно. И Вадика с Николой тоже! Они, сволочи, после того, как шеф меня из кабинета голой выгнал, затащили в машину, завезли в гараж и два дня надо мной издевались.
– Я же говорю: прости.
– Не за что прощать. Видишь, как оно сложилось. Если бы не ты, то не встретила бы нынешнего папика – Сереженьку Владимировича.
– И как?
– Милашка! Чудной, только. Степан любил меня унижать, а этот просит, чтобы я его лупила, страпон в очко совала. Ползает по полу на четвереньках, скулит, ноги мне целует. И не скупой. Завидный кавалер. Я бы за него замуж вышла, да у него есть какая-то карга полузаконная. Из майданутых. Видно не хочет карга на Сереженьку мочиться и плетью стегать.
Настя замолчала. Подняла на меня синие глаза. Простодушно, по-детски улыбнулась. Она была еще прекрасней, чем всегда! Я уже ее любил!
– А ты? Из них? – неожиданно спросила Настя.
Я не знал что ответить, но догадывался, КОГО она имеет ввиду.
Молча снизал плечами.
– Можешь не отвечать. Я и сама кое-что понимаю, не дурочка.
Она посмотрела на меня:
– Ты, это… не исчезай.