***
– Где сейчас Вера? – Голос у меня был сдавленный, страдальческий.
– В больнице. По вашим меркам прошло совсем немного времени. Пока ее безуспешно лечат. Но могу сказать по секрету…
Страшная догадка сжала несуществующее горло:
– Аварию тоже вы подстроили?!
– Ничего личного. Все для пользы дела. Нужно было, чтобы ты нарушил зарок, загадал очередное ЖЕЛАНИЕ. Я тебе не раз повторял, что мы не можем прямо влиять на человеческие поступки, не можем насильно заставлять.
Я замер в злобе и бессилии.
– Да расслабься, – участливо сказал Велиал. – Знаешь, сколько людского материала приносится в жертву для построения Нового Мира? А тут одна девица – плюнь и разотри… Если на то пошло, ТЫ САМ ВИНОВАТ. Почему не проявил человеколюбия, не загадал ЖЕЛАНИЯ, чтобы спасти от казни милиционеров в Доме Профсоюзов? Я же посылал перебежчика – ангела Хамуила… Послушал бы его, загадал, – и ментов спас бы, и девушка твоя была бы сейчас жива и здорова. Я дал тебе шанс. Так что – претензии не ко мне.
– Что с Верой будет дальше?
«Какое мне, мертвому, дело до нее – живой? Нет никакого дела».
– Ты прав, – сказал Велиал. – Мало ли горя в кошачьей судьбе. После аварии она так и не оправится; бросит университет, уедет домой к родителям. Помутится рассудком, будет страдать пограничным расстройством личности. Умрет в одиночестве, в сорок два: больная, нищая, никому не нужная. Но себя не вини – такова ее судьба. И вообще, она для того родилась. Она была важным, но промежуточным звеном. Сейчас – отработанный материал. Не стоит об этом. Гораздо интереснее твоя подружка – Ирина.
***
– Никакая она мне не подружка, – огрызнулся я. – Так…
«Все в той паршивой жизни – ложь! Никому нельзя верить. Хорошо, что умер».
– То, что ты Елизаздру не разгадал – не удивительно. Она хорошая актриса, во многом сильнее Касикандриэры: не одну роль сыграла, не одного соратника Лучезарному доставила. Я бы назвал тебе пару имен – КОГО именно – но загордишься, что в их числе оказался.
Велиал многозначительно кивнул на потолок.
– Кстати, она не единожды появлялась в твоей жизни. Помнишь, тот юношеский грех, во время учительства в школе, помнишь девочку в общежитии, которая к тебе в кровать прыгала – это воспоминание, тешащее и терзающее тебя всю жизнь, тоже Елизаздра подарила.
Я уставился на демона:
– Этого не может быть! Я случайно попал в школу, где училась Алинка. И на фирму пришел, когда Ирка уже там работала.
– Случайностей не бывает. А насчет последней…
***
Велиал взмахнул рукой. Одна из стен каминной залы растаяла. Я увидел сгорбленного, одетого в хлипкий плащик мужчину, бредущего по мокрой улице.
Одной рукой страдалец придерживал отвороты плаща, которые норовил разъять порывистый ветер, во второй держал дерматиновый портфель, набитый тетрадками и книгами.
Я знал, что он – это я – в прошлом. Он – учитель истории. Он идет со школы и очень расстроен очередным конфликтом на уроке в выпускном классе.
Он корил себя за несдержанность и неумение сглаживать острые углы в общении с малолетними циниками, для которых нет ничего святого. Этот конфликт стал последней горькой каплей, переполнившей чашу его терпения.
Завтра же – завтра! – он напишет заявление, и уволится со школы. Пойдет сторожем, курьером, дворником, лишь бы больше не видеть ехидных ухмылок новоявленных фашистов – членов какой-то молодежной националистической организации, одной из многих, которые как грибы после дождя начали плодиться в столице. Завтра, завтра он напишет заявление…
Пыхтя от обиды, мужчина знал, что дома поостынет и заявления не напишет, поскольку не раз уже так было; поскольку ничем, кроме учительства, заниматься не умеет. А мечты о курьере или дворнике – больше самоутешение, чем реальность. Вот, если бы найти такую работу, где можно было бы применить свои умения! Писать, например.
Ему часто приходилось писать. Он раньше даже мечтал на пенсии заняться литературным трудом. Но писатели ныне не в чести, а история, построенная на фактах, никому не нужна. И потому, еще долгие годы он обречен прожигать жизнь за метанием бисера…
Мужчина зашел в подземный переход, направился к стеклянным дверям метрополитена. Стоявший у дверей невысокий парень, лицо которого скрывал капюшон, сунул ему в руки фиолетовую бумажку – обычную рекламную листовку, которые сотнями раздают поблизости станций метро.
Мужчина взял бумажку – пожалел раздающего. По привычке хотел выбросить в урну, но, не обнаружив ее на месте, скомкал, сунул бумажку в карман. Уже на платформе, ожидая поезд, он нащупал мягкий комочек, не думая, развернул. «Работа копирайтера в рекламном отделе развивающейся фирмы. Если вы умеете связывать слова в удобочитаемые конструкции…» – было написано в листовке. И внизу: «Оклад 5000 грн. + премиальные». Тут же был номер мобильного телефона.