Помыкался я и махнул рукой.
Впрочем, нелюбовь к Прошлому нашего «бестолкового будущего» не было главной причиной перемены работы.
Главнее была моя неудачная любовная интрижка с замужней учительницей, которую, будучи влюбчивым романтиком, сам же в эту школу и привел.
Но еще более главной причиной стало то, что после ухода от второй жены, пришлось перебраться в малоразмерную хрущевку на окраине столицы, которая досталась по наследству от мамы.
Кроме долгожданного покоя, на плечи свалился ворох житейских проблем, сводившихся к банальной нехватке денег.
Поскольку родителей у меня, на то время, уже не было, а родственники, кто побогаче, демонстративно отвернулись от нищенствующего учителя, я принялся искать более прибыльную работу.
***
Помыкавшись пару недель, случайно нашел должность копирайтера в рекламном отделе небольшой компании, занимавшейся всем понемногу, что приносило деньги.
Новая работа оказалась необременительной – периодически компилировать занимательные статьи для фирменного сайта да подсказать пару слоганов нашим рекламщикам.
Платили соответственно, но больше, чем в школе. Зато я экономил душу и нервы для вечерних уединенных медитаций над книгами, которые переносили в иную реальность и давали силу жить.
***
А этой силы становилось все меньше.
Подбираясь к сорока пяти, я понимал, что ЛУЧШЕЕ мое – в прошлом, и я НИКОГДА НИЧЕГО не создам и не спасу Мир, о чем мечтал в юности.
Спасали его, как и губили – другие. А я будто ни при чем.
Я «офисный планктон», соринка, которую волею случая вынесло на поверхность, и которую через некоторое время затянет в серую пучину. Без следа. Как миллионы таких же, ничего не значащих, соринок.
***
– Хочешь Настеньку? – допытывалась Ирка, хитро щурясь в клубах сизого дыма.
Я обескуражено снизал плечами.
– Вижу, что хочешь, – серьезно сказала Ирка. – Но она не твоего поля ягода. Настена – девушка-пиявка. Я таких «клавами» зову. Пока молодая, ей нужно насосать на безбедную жизнь. Даже если бы ты был фактурным мачо, с рельефным хером, но без денег – она бы на тебя не клюнула. Ей нужен папик, вроде нашего генерального – желательно импотент, чтобы меньше донимал и деньги отстегивал. А тебе нужна устроенная женщина.
«Не женить ли меня надумала?».
– Ты бы к нашей бухгалтерше Антонине Ивановне присмотрелся, – не унималась Ирка. – Два года, как вдова, дочка взрослая, дом в пригороде – чем не пара. И на тебя она с интересом поглядывает – я замечала.
– А тебе какое дело?
– Жалко дурака. Хороший ты, непьющий. Правда, убогий и затрепанный…
Я молча расплющил окурок в пепельнице.
«Мне порой самого себя жалко. Тем более – убогого и затрепанного. Но Антонину Ивановну, пожалуй, оставим в покое, хоть женщина хорошая».
***
– Сам живешь?
– Угу.
– Вижу, что неухоженный. Бутербродами обедаешь и «Мивиной». А как без ЭТОГО обходишься?
– Обхожусь, как-нибудь.
– Дрочишь?
Я обескуражено опустил глаза.
– А что тут такого! – выпалила Ирка, заметив мое смущение. – Я, например, дрочу. И ничего плохого в этом не вижу. Все дрочат. А тот, кто убеждает, что не дрочит – дрочит в два раза больше. Еще Фрейд писал.
– Прямо так писал?
– Типа того.
Ирка посмотрела на часы, прикурила следующую сигарету.
– А мне вообще тяжело с ЭТИМ. Была у меня подружка – три года с нею встречались, а потом бросила меня. Годы, говорит, тридцатник на носу, хочется бабского счастья, деток. Ушла к разлучнику, свадьбу сыграли. Представляешь!
– И ты сыграй.
– Не могу. Пыталась себя заставить, даже вроде роман у меня нарисовался. Но когда дошло… Вот ты, натурал, смог бы мужика трахнуть?
– Ну, теоретически.
– А практически?
– Противно.
– Вот и мне! Девчата они мягкие, податливые, всю тебя чувствуют. Мужики и близко не стоят. Им бы всунуть – а мне любви хочется и ласки. Но такого никогда в ЭТОЙ стране со мною не случиться.
Ирка горестно вздохнула, превращаясь из разбитной лесбиянки в обычную несчастную бабу.
– У тебя есть заветное желание? – спросил я, вспомнив ночного гостя.
«Если бы приснившееся было правдой, то первое, чтобы сделал – помог Ирке. К сожалению, сны не сбываются».
– У всех есть. А у меня желание – заработать сто тысяч. Твердых. Или выиграть в лотерею. И уехать в Голландию. Я тоже хочу белую фату, хочу семью. С любимой. И чтобы меня за это не чмырили!
Ирка отбросила сигарету, отвернулась к запыленному окну.