«Я схожу с ума. И это – совсем не смешно. Мистика какая-то».
Прислушался к несчастному скрюченному телу, которое упиралось коленями в спинку переднего сидения и страдало от сомнений, безденежья и неразделенной любви.
Почувствовал, как в месте дарованного Знака укололо, затем запекло, опять укололо.
«Правда!..
Завтра же собираю вещи и в Кирилловскую больницу – там ТАКИХ привечают.
Назовусь Светлым воином, и в одну палату с Наполеоном….
Но, почему я – “светлый” если я – “нечисть”? Нужно расспросить Велиала.
Хотя, Светлый воин – звучит краше.
Друг Демона Лжи! Это вам не…
А потому, если я свихнулся – то мне позволено больше, чем здоровому.
Например, принимать подачки от самого Велиала! Все равно он плод моего больного воображения.
Сейчас мне не помешала бы подачка в тысячу гривен.
В полторы. Если хочу девушку в театр сводить, а затем – в кафешку, а затем…».
Я пьяно замурчал, представляя ЭТО невозможное «затем».
«Лучше – две тысячи. Если, конечно, Вера существует наяву, а не приснилась…».
– Я хочу две тысячи гривен, – беззвучно прошептал я, придурковато улыбаясь сам себе. – Нет! Я хочу ТРИ тысячи гривен. Такова моя воля. Пусть будет так!
Как и в первый раз знака не последовало.
«Интересно, деньги я отыщу в книге, в почтовом ящике, или они на голову упадут? Или ничего не произойдет?..».
– Эй, мужчина, – окрикнул водитель. – Ваша остановка.
Я возвратился в разящий бензином салон.
Водитель и пассажиры с раздражением смотрели на меня.
Ухватил портфель, вобрал голову в плечи, протиснулся к дверям.
– Спасибо, – промычал, выпадая в зябкий сумрак.
– Надерутся, проспят, а потом права качают, – пробурчал в ответ хмурый водила, захлопывая дверь.
Глава двадцатая
Утро, 16 октября 2013 года, среда
***
«Проснись и пой! Проснись и пой!..» – запиликал телефон, вырывая из липкого забытья.
Нет отвратнее мелодии, чем та, что будит по утрам!
Даже самая-самая, установленная на будильник, через пару суток превращается в омерзительную какофонию.
И потом, бывает, услышишь из приемника знакомые аккорды, и рефлекторно содрогнешься.
***
Я протянул руку, наослеп оборвал задорную песню. Мне не хотелось петь и улыбаться.
Единственного желало мое сонное тело – лежать бездвижно, а лучше умереть и не переться на работу.
Прислушался к пустой голове: завитушки похмельной боли сплелись меж бровей, расползались колючими побегами у висков, проросли к затылку.
Вроде и выпил у тетки немного – литровку наливки на двоих. Однако сладенький нектар сделал свое подлое дело.
Отказаться я не мог. Надеялся задобрить теткино сердце, радостно принимая угощение, выпивая на равных. Не задобрил.
«Или действительно у нее нет? В любом случае мне от того не легче».
***
Вспомнив о деньгах, вспомнил о вчерашнем ЖЕЛАНИИ.
Подниматься с кровати окончательно перехотелось.
Было стыдно: поддавшись хмельной размяклости, вчера я опять ЗАГАДАЛ!
«И что? Где обещанные тысячи? Так не бывает…».
Чтобы окончательно убедиться в своем психическом нездоровье, заглянул в книгу, хранившую мои сбережения: как и неделю назад, меж страниц одиноко лежала розовая двухсотка, запрятанная на всякий нехороший случай.
«Чудес не бывает» – решил я и принялся собираться на работу.
Собирался неспешно, опасаясь вертеть головой, которая при каждом резком движении взрывалась искрами боли.
«Чудес не бывает! С девушкой можно и самому познакомиться, а деньги из ниоткуда не возьмутся. Принцип сохранения энергии».
***
Усугубляя болезненные подозрения, при выходе из дома заглянул в почтовый ящик.
По случаю моего давнего отвращения к современной периодике, ящик заполнялся исключительно рекламным мусором и потому не запирался.
Я выгреб лежалые фантики, затем свежую, лоснящуюся глянцем морду кандидата в депутаты. Злорадно плюнул в честные глаза, скомкал и бросил на свежие собачьи какашки.
Денег не было.
«Кто бы сомневался!».
Окончательно убитый таким заключением, вышел на улицу.
***
Моросил дождь, пахло поздней осенью.
Как и в прошлый раз, опасаясь встретить Веру, поплелся пустырем к трамвайной остановке.
По дороге зло самоуничижался и пенял маловерному придурку, но глаза не слушали разумных доводов, зыркали по сторонам, меж мусорных куч и чахлых кустиков.
Глаза искали заветный кошелек или сверток, или несколько оброненных неведомым добродетелем купюр, которые, как мне казалось, должны быть новыми, хрустящими, с едва заметным водяным знаком дьявольской отметины.
Глаза искали, но кроме нескольких втоптанных в грязь пятаков, ничего не высмотрел.
«Нужно набраться духу, вечером ей позвонить. Извиниться и отдать книгу…
И больше – НИ-КОГ-ДА!
Дьявола нет! как и Бога! как и прочей ерунды…
Как и преднамеренно загаданных встреч и незаработанных денег!
А еще нужно записаться на прием к психиатру. И это – НЕ-ерунда!».