«Даже не надейся, Смолов»
— Мне безумно не хватает тебя, Маргарита. Никто не шутит надо мной, это так скучно. Приходи уже в себя. Хотя бы ради меня. Поверь, это того стоит. Я больше не буду моральным уродом и козлом, обещаю.
«А может мне нравится, когда ты такой»
— Ты такая красивая, даже сейчас, с этой бледностью и синяками под глазами. Очнись ради меня. Если захочешь, то я потом уйду из твоей жизни, главное, что я буду знать, что ты дышишь.
«Какой же ты дурак, Смолов»
— Ты мне нужна, Рита, как бы банально это не звучало. Чувствую себя подростком, сопливым подростком.
«Вы мастер сравнений, сударь»
— Мне говорили, что ты меня можешь слышать. Кажется, ты уже придумала огромный арсенал шуток.
«Тебе не кажется»
— Не бросай меня, — Смолов заканчивает свой монолог, все так держа ее руку. После берет и целует ее ладонь, а она тут же сжимается. — Рита?
***
— Я хочу в отпуск, — констатировала факт Мира, разговаривая с близнецами.
— Вот так решение. С чего вдруг, милая? — улыбнулся Антон.
— Морально устала. Может знаете, куда лучше поехать?
— Валенсия, — усмехнулся Леша.
— Нет, там Черышев. Монако, — щелкнул пальцами Тоша.
— И тут стало понятно, кого вы поддерживаете, — закатила глаза Граур.
— Все так очевидно? — спросил Миранчук-младший.
— Даже чересчур, — улыбнулась Мирослава. — Поеду в Грецию. Все это надоело. Я срываюсь на людей в студии, да и еще Марго куда-то пропала.
Иногда просто нужно сбежать от проблем, оставить все позади и отдохнуть. Это помогает прийти в себя, почувствовать себя свободным и вновь начать творить и дышать. Просто отдохнуть. Отпустить мысли в полет, дать волю эмоциям и чувствам. Мира редко бежала от проблем, но сейчас ей действительно нужно было это. Просто остыть, разобраться в себе, понять, что же она чувствует на самом деле.
***
— Ну вы издеваетесь? — усмехнулась Вета, когда в ее кабинет зашел хромающий Черышев.
— Привет, Саша, — обнял он друга.
— Привет, Черешня, — ответил футболист, и немного зажмурился от боли.
— Дружеские клички оставьте на потом. У тебя обострение твоей старой травмы голени, я бы не рекомендовала ехать на игру с Германией, плохо кончится.
— Черт, — выругался Головин. — Точно никак?
— Даже и не думай. Ложишь, — Света махнула рукой на кушетку. — Больно? — спросила она, щупая его бедро.
— Очень, — кривился от боли Денис, а Саша взял его за руку.
— Мы же друзья, — улыбнулся Головин.
— Травма мышц бедра, поздравляю, ты тоже не можешь играть, — шумно выдохнула Вербер.
— Издеваешься? Шутишь? — удивленно произнес Черышев.
— К сожалению, нет. Игорь, хватит стоять в дверях, заходи, — улыбнулась Лана.
— Как ты узнала? — усмехнулся Акинфеев.
— Я слишком хорошо тебя знаю, милый, — обняла его девушка.
— Ты просто посмотри, какие они трогательные, — произнес Саша, а в его мыслях всплыла Мира. Он представлял, что они со Славой тоже когда-то смогут быть вместе.
— Мы можем быть не менее трогательными, — рассмеялся Денис и обнял друга.
***
Ноябрьские матчи сборной приближались все быстрее. За тренировками футболисты не замечали, как быстро проходит время, и как мало его остается, чтобы полноценно подготовиться к такому сложному противнику, как Германия. Парни, несомненно, старались добиться лучшего результата в тех или иных комплексах упражнений, работая на тренировках в полную силу. Но новость о травмах нескольких основных игроков и капитана сборной сильно огорчала многих, но и также означала, что подготовка к матчу будет сложнее. Сложно представить игру без основы, на которой все строилось. Все эти новости разочаровывали Черчесова, и именно поэтому он заставлял работать своих парней в миллионы раз усерднее. Также добавляло волнения, что с ними не смогла полететь Вета, их основной врач. Девушка осталась в Краснодаре, полностью отдавая себе учебе и Акинфееву, изредка летала в Москву, чтобы поддержать Дзюбу, помочь с восстановлением.
Миранчуки активно делились с Мирой всем происходящим на сборах: рассказывали об своих успехах, настроении, а Граур в свою очередь рассказывала об своем отпуске в Греции, новых идеях для песен и некоторых переживаниях. У них редко получалось писать друг другу или созваниваться, но даже короткие разговоры между ними могли поднять настроение и придать уверенности — Мире в написании новых песен, а парням в подготовке к матчу и полной концентрации на тренировках. Их дружба совершенно не замечала расстояния. Казалось, что они все так же сидят в кафе и болтают, обсуждая очередную новость, которая в данный момент кажется невероятно актуальной.
Хрюшка Лешка: мы, конечно, рады, что будем вдвоем играть за сборную, но Черчесов совершенно нас не щадит.
Цыпленок-Мирося: а ты надеялся, что попал на курорт, будешь пить коктейли и загорать?
Цыпленок-Мирося: тут я уехала в отпуск, и то работаю, разбирая бумаги, занимаюсь новыми песнями
Хрюшка Антошка: Черчесов очень переживает за игру с немцами.
Хрюшка Антошка: а еще у Дзюбы травма
Хрюшка Лешка: и у Головина с Черышевым.
Цыпленок-Мирося: знаю
Хрюшка Антошка: а это уже пугает.
Цыпленок-Мирося: я завтра вылетаю в Москву, скоро встретимся, однояйцевые
Хрюшка Антошка: и мы тебя любим, Мирося
Хрюшка Лешка: до скорого, цыпленок
Цыпленок-Мирося: хрюшки…
Во время того, как Мирослава собирала вещи, а затем повторно осматривала комнаты номера, дабы ничего не забыть, в ее голове крутилось множество мыслей. Самыми навязчивыми и беспокойными были переживания о состоянии Саши и Дениса. Оба молодых человека были для Граур как минимум хорошими друзьями, вдобавок и Головин, и Черышев ничего не сообщали о себе и не выходили на связь с девушкой уже в течение нескольких дней, что сильно ее волновало. Она пыталась разобраться в себе, в своих чувствах за эти дни, разложить все по полочкам, расставить приоритеты.
<tab По пути в аэропорт она попыталась дозвониться до молодых людей, но неудачно. Зато позже Мирослава узнала от коллег по работе, что Марго давно не появлялась на работе, и по слухам находится в больнице. Было сложно скрывать свое беспокойство, нервно сжимая в руках телефон в попытках дозвониться до Браун, узнать, что с ней и с особо дорогими ей футболистами, надеяться, что все в порядке, и просто пытаться успокоиться. Такое молчание раздражало певицу и вызывало желание как можно быстрее прибыть в Москву. В последний раз набирая номер Головин, Слава молила всевышнего, чтобы он взял трубку.
— Да, — хрипло произнес он.
— Черт, ты там не спишь? — взволнованно произнесла Мира.
— Нет, ну по крайней мере уже нет, — усмехнулся Головин. — Ты позвонила мне пять раз.
— Знаю. Как ты себя чувствуешь?
— Паршиво, ведь не могу играть за сборную из-за дурацкой травмы голеностопа.
— Хей, это ведь всего на пару игр. Тебе нужно восстановиться. Зато потом ты вернешься в сборную с новыми силами, порвешь там всех.
— Спасибо, Мира, — девушка слышала, что он улыбается. — Я так рад, что ты позвонила. Хотя, совершенно не ожидал этого.
— Но я позвонила, — прикусила губу Граур. — Слушай, может как-нибудь, когда ты прилетишь в Москву, мы встретимся?
— С радостью, Мира. Могу предложить прилететь ко мне в Монако.
— Я и так слишком много отдыхаю, — усмехнулась Слава. — У меня уже посадка на самолет Афины-Москва.
— Хорошего тебе полета, Мира.
— А тебе сладких снов, Саша. Выздоравливай.
***
Федор был особо улыбчив в последние дни. Парень действительно стал похож на счастливого человека. Он радовался тому, что Марго пришла в себя, что она, хоть и пока что не полностью, но может двигаться и говорить. Федя был рад вновь слышать голос, который после комы был поразительно тихим, спокойным, но который все также имел нотки грубости и придирчивости, но в самом наимньшем количество. Создавалось ощущение, что девушка как-то изменилась, что-то осознала и переменила внутри себя. Смолову нравилось приносить ей еду, ухаживать за ней, помогать, иногда говорить даже о самых банальных вещах. Такие мелочи постепенно заполняли пустоту в его душе.