Сибирское лето стремительно сдавало позиции. Как утверждали местные, еще месяц назад стояла жара под плюс пятьдесят по Цельсию, но к прибытию Вадима сотоварищи температура днем редко поднималась выше пятнадцати градусов, а ночами падала до нулевой отметки.
– Осень у нас такая, что и не заметите, – просветил прибывших начмил Полуяхтов. – В сентябре заканчивается лето, а в октябре уже зима. Ховод!
Он не выговаривал твердый звук «л», используя взамен «в», отчего напоминал подростка-гимназиста. Впечатление усиливала внешность: худенький, прыщавый, со стрижкой ежиком. Совершенно несерьезный облик для ответственной должности.
Тем не менее, поговорив с ним, Вадим определил: парнишка не так уж инфантилен, как могло показаться с первого взгляда. Работу свою знает, оперативной обстановкой владеет, еще и начитан, эрудицией козыряет, не хуже институтского аспиранта. Породист, не из пролетариев. Наверняка потомок кого-нибудь из политических, которых ссылали сюда пачками, начиная с декабристов.
– Представьте себе размер нашей губернии! – Полуяхтов ткнул указкой в засаленную карту Якутии, висевшую у него в кабинете. – Мы занимаем пвощадь больше чем Аргентина. В пересчете на другие страны это примерно пять с пововиной Франций, тринадцать Англий, десять Италий…
– Спасибо, я тоже изучал географию, – не слишком учтиво перебил его Вадим. – Хотелось бы узнать, что мы-то будем делать на этих великих пространствах. Только не говорите, что мы проехали восемь тысяч километров из-за какой-то мелочи.
Полуяхтов по-мальчишечьи погрыз кончик указки, что-то обдумал.
– Мне рекомендовали вас как спеца по части разобвачения суеверий. Это именно то, что нам нужно.
Вадим не поверил собственным ушам.
– Вам нужно р-разоблачить суеверия? Какие?
– Понимаете… Якуты, тунгусы, юкагиры, чукчи – почти все коренное население придерживается язычества. А это и есть спвошные суеверия. Шаманы совсем задурили им гововы своими байками. Мы отправляем в стойбища учителей, но этого маво, и не везде их принимают, иной раз кольями гонят вон…
Вадим начал терять терпение.
– Но вы же нас не для того вызвали из Москвы, чтобы мы в улусах ликбезы устраивали? Это, пардон, не по нашей части.
– Вопрос с ликбезами мы как-нибудь закроем, – не стал вдаваться в полемику Полуяхтов. – Но как быть с вредными свухами? – Он обвел указкой небольшой район на стыке Якутии с Дальневосточным краем. – Очень меня беспокоит этот увус. Один из наиболее отдаленных, контролировать его невегко. И по моим сведениям, там зреет зерно смуты.
– А что с ним не так? – Вадим разглядывал карту, но это была всего лишь пестрая мешанина речек, озер и лесов.
– Вы свышали что-нибудь об озере Вабынкыр?
– Лабынкыр? – Вадим повторил незнакомое звучное слово. – Нет, никогда.
– Ну, да… Кто в Москве о нем знает? И у нас-то не каждый… Вроде бы озеро как озеро. Небольшое: двенадцать верст в длину, три с пововиной в ширину. По берегам – тундра, якуты там оленей пасут. В смысле пасли. С той поры как разнесвась мовва про вабынкырских чертей, они туда носа не суют, боятся.
– Лабынкырские черти?
Вадим по роду своей деятельности нередко имел дело с аномальными явлениями. Правда, чаще всего на поверку они оказывались фальшивкой – чьим-то розыгрышем, учиненным забавы или корысти ради. Вот и теперь в нем зрело чувство, что его потчуют очередной сказочкой. В языческой среде, в темных невежественных умах куда как легко посеять веру в сверхъестественное.
– По-вашему, вымысев? – прочел его мысли начмил. – Я тоже так думаю. Я же материалист, Дарвина изучав… Но как населению объяснить? Они на повном серьезе верят, что в озере чудища водятся!
– На чем основаны эти бредни? – спросил Вадим. – Кто-то р-реально видел чудищ?
Полуяхтов замялся. Было ясно, что он не стал бы сигнализировать в Москву, если б речь шла только о пересудах и кривотолках.
– Все от охотников пошво. Кто-то первым чудо-юдо увидев, другому пересказав. Так и покативось, как снежный ком… Но вот в чем закавыка. За те четыре года, что я здесь в милиции, мне с Вабынкыра уже три трупа доставили. Ранения у всех характерные – не огнестрев, не ножевые…
– А какие?
Материалист Полуяхтов почему-то понизил голос, а рука приподнялась, словно он намеревался сотворить крестное знамение, но вспомнил о своей партийной принадлежности и передумал.
– У одного горво разорвано. Зубами. Второго когтями исповосовали вдоль и поперек. А третьему и вовсе шею перекусили. Это ж какие квыки надо иметь!