- Это наши отгонные пастбища, - сказала Надя. - Здесь и работают и живут... Особый мир.
Возле реки, в небольшом укромной озерце, Песцов увидел огромный розовый цветок - он поднимался на высокой ножке, как журавель над водой. А под ним распластались по воде два зеленых плотных листа с чуть загнутыми краями, величиной с добрый поднос каждый. Песцов засучил штаны, снял туфли и пошел в воду. Но вода оказалась глубокой. "Ух ты, черт! Вот так болото..." Песцов погрузился по пояс, вскинув от неожиданности руки кверху. Вылез он мокрый, но счастливый:
- Лотос... наш, дальневосточный.
- У нас его зовут нелюмбией, - сказала Надя.
- Чудесно! - Песцов положил сорванный цветок на громадный лист и подал ей, как на блюде.
Откуда-то из-за прибрежных зарослей тальника и жимолости донесся плеск воды и заразительный девичий хохот. Надя и Песцов вышли к берегу и увидели стайку купающихся доярок.
- Надюша, в воду! Девочки, хватайте ее! - закричали со всех сторон, но, увидев Матвея, на мгновение смолкли, придирчиво разглядывая его.
Наконец одна, маленькая, конопатая девчушка, находившаяся ближе всех к Песцову, разглядев его мокрые брюки, закричала:
- Девочки, а будущий председатель-то ухажеристый!
- И храбрый, - заметила другая, - штанов не побоялся замочить.
- Черт знает что, - смущенно пробормотал Песцов, оглядывая свои брюки.
- А вы не обращайте на них внимания, - сказала Надя. - Давайте купаться.
Она непринужденно сняла через голову кофточку, потом расстегнула юбку и не опустила, а как-то вылезла из нее, вышагнула... Вместе с этой кофточкой, с юбкой куда-то исчезла и ее худоба. И вся она стояла ослепительно-белой в черном купальнике; и длинные ноги ее, неожиданно сильные в бедрах, и открытая гладкая спина, и плечи, и шея - все теперь выглядело совершенно иным, волнующим. Песцов опустил глаза и тяжело засопел, развязывая шнурок.
- Что же вы? Скорее! - нетерпеливо покрикивала она, стоя возле самой воды.
Наконец Песцов разделся и в трусах, длиннорукий, поджарый, как волк, побежал за Надей.
В воде на него тотчас налетели со всех сторон девчата с визгом и хохотом и начали обдавать его тучей брызг. Он неуклюже отмахивался, наконец вырвался из кольца и поплыл на глубину, шумно отфыркиваясь.
Купались долго. Потом побывали в стаде, заходили на станы, пили холодное, поднятое со дна реки молоко.
Возвращались поздно. Молоковоз подбросил их под самое село, до протоки. Извилистая тропинка, раздвигая высокие, кустистые заросли пырея и мятлика, привела их к переходу. Через протоку было перекинуто неошкуренное бревно ильма. У невысокого, но крутого берега Матвей с Надей остановились.
- Не боитесь? - спросил он.
- Нет.
- Дайте мне руку! Так будет лучше.
- Нет! - Она отступала от него, смеясь, и быстро побежала по бревну.
Но на середине протоки Надя оступилась, отчаянно закрутила руками и упала в воду. Матвей спрыгнул к ней. Протока была неглубокой, чуть выше колен. Он взял мокрую, испуганную Надю за руки, вывел ее на берег и почему-то продолжал стоять, не выпуская ее рук. Мокрая юбка облепила ее ноги. Лицо ее, чуть запрокинутое, было близко, и синие глаза смотрели на Матвея удивленно. Он притянул ее к себе.
- Ой, что вы! - вдруг Надя словно очнулась. - Пустите меня. Что вы! Надя оттолкнула Матвея и пошла по тропинке торопливо, молча до самого села.
Песцов шел за ней и против воли смотрел на ее ноги, облепленные мокрой юбкой. На краю села Песцова и Надю остановил Бутусов. Он стоял у калитки своего пятистенного дома, обнесенного высоченным забором, щурил зеленоватые глаза, приветливо улыбался. Белый, сетчатый тельник обнажал его волосатую грудь.
- Привет завтрашнему председателю! - Бутусов развел руками, словно хотел обнять Песцова. - Слыхал? Стогов к нам собирается на твои выборы. Уж выберем тебя, никуда не уйдешь теперь.
- А я и не хочу уходить, - ответил Матвей в тон Бутусову. - Мне здесь нравится.
Из сеней вышла Мария Федоровна, жена Бутусова, директор семилетки. Внешне она мало походила на педагога: широкоплечая, дюжая, с крупным обветренным лицом, в какой-то белесой кофте с закатанными по локоть рукавами и в клеенчатом переднике, - она скорее смахивала на повариху.
- Уж нет, так вас не отпустим, - говорила она ласково, нараспев. - В гости не заходите - на дороге словим.
Со двора выбежала тощая легавая сука. Извиваясь всем телом, словно приветствуя Матвея, она подошла к нему и уткнула в колени коричневую, угловатую, точно вырезанную из полена, морду.
Песцову тоже захотелось сказать что-либо приятное хозяевам.
- Хорошая собака у вас, но больно худа.
Бутусов усмехнулся.
- Собака не поросенок, что ж ее кормить.
- Проходите в избу, - пригласила Мария Федоровна. - Что это вы все обходите нас?
- Да нет уж, не стоит, - возразил Песцов. - Мы, знаете, рожь вот осматривали.
- Оно и прогуляться не грешно, - подхватила Мария Федоровна.
- Конечно, дело молодое. - Бутусов внимательно осмотрел Надю, цветок нелюмбии в руках и растворил калитку. - Проходите хоть во двор.
Песцову подали ящик из-под улья. Бутусов сел на чурбак, Мария Федоровна - на маленькую скамеечку. Надя осталась стоять возле калитки и чувствовала себя крайне неловко под косыми многозначительными взглядами хозяев. От смущения она теребила глянцевитые лепестки лотоса.
- Значит, к нам, председателем, - говорила весело Мария Федоровна. Это хорошо, и нам легче будет. Вы свой человек, школьные нужды знаете. А то мне приходится самой дрова заготавливать и рабочих держать.
- Это кого же? Треухова с Бочаговым? - спросил Песцов.
- Да, их. Это опора моя.
Песцов слышал, что директорша школы дружно живет с Торбой, и простодушно спросил об этом.
- Мы все здесь дружим, - уклончиво ответила Мария Федоровна. - Село что семья большая.
- Вот и надо заготовкой дров заниматься всей семьей, - сказал Песцов. Кстати, как вы оплачиваете Треухова с Бочаговым?
- По нарядам.
- А осенью и зимой что они делают?
- Охотятся, рыбу ловят.
- Кто же они? Колхозники или рабочие?
- А шут их знает! Да мало ли таких ходит здесь. Это дело не мое.
Мария Федоровна беспокойно задвигалась на скамейке и неожиданно предложила:
- Может, медку хотите?
- С градусами?
- Самая малость.
- Ну, тогда давайте.
Хозяйка ушла в избу.
- А я, знаете, давно к вам собирался, - признался Песцов Бутусову. Потолковать хотел.
- Это можно, - с готовностью отозвался Бутусов, но в его умных зеленоватых глазах застыла настороженность.
- Как же это вы трактор отобрали у инвалида Лесина?
- Я не отбирал. Так правление решило.
- Почему?
- Потому что трактор простаивал.
- Да-а... Кажется, у вас среднее образование?
- Автодорожный техникум окончил.
- А почему же по специальности не работаете?
- Война помешала. Сразу по окончании техникума на фронт попал. За пять лет войны да службы все позабыл. Теперь хоть снова берись за книжки, да уж старость подходит. Проживу и так.
- А я для вас место подходящее подыскал...
Из избы вышла Мария Федоровна с кринкой в руках.
- Из подполья. Хороший медок! - говорила она, наливая мутновато-желтый медок в алюминиевый ковш. Ковш покрылся снаружи, словно бисером, мелкими капельками - запотел.
- Пейте на здоровье! - подала она ковш Наде.
Та отказалась. Песцов, не отрываясь, выпил терпкий медок.
- Хороша мальвазия, хозяйка! - шутливо воскликнул он и, подмигнув Бутусову, сказал: - Хватит на пасеках отсиживаться. Берите-ка строительство.