— Да, хорошо здѣсь живется! откликнулся я.
— А посмотрите въ эту сторону, пригласилъ онъ меня рукой, какъ красива эта площадка. Вечеромъ бываетъ большой съѣздъ экипажей.
Изъ-за деревьевъ выглядывало красное зданіе съ галлереей и крыльцомъ желтоватаго цвѣта.
— Тутъ вотъ и были самые cascine, т. е. по-нашему хлѣвы и молоко…
— Но теперь, перебилъ я, le bestie non ci sono piu.
— Э, да вы все знаете, и по-итальянски вы — тово… Извините за болтовню и поспѣшимъ къ графинѣ… Намъ только перейти вотъ эту аллею.
Мы перешли и очутились на дорожкѣ большого цвѣтника съ ротондой. Спутникъ мой оглянулся направо и налѣво, прищуривъ свои красивые глаза.
— Вонъ графиня тамъ, въ тѣни куста… Позвольте васъ довести и сдать съ рукъ на руки.
Онъ повелъ меня по дорожкѣ къ дальней скамьѣ, стоявшей противъ деревянной лѣсенки, придѣланной къ ротондѣ. Я не сразу узналъ фигуру графини: она мнѣ показалась миніатюрнѣе, и поза ея была мнѣ что-то неизвѣстна.
— Варвара Борисовна, вотъ вамъ гость! вскричалъ Рѣзвый, подводя меня къ скамьѣ.
Графиня приподнялась и какимъ-то неловкимъ, ей несвойственнымъ движеніемъ протянула мнѣ руку. Я былъ озадаченъ ея внѣшностью: на самомъ темени сидѣла высокая шляпа со множествомъ цвѣтовъ и лентъ, нѣчто въ родѣ башни. На лобъ спускались завитые волосы, отчего этотъ прекрасный лобъ совсѣмъ почти исчезалъ и все лицо дѣлалось сдавленнымъ и некрасиво-широкимъ. Глаза стали точно больше и удлинились какъ-то странно. Во всемъ туалетѣ сказывалась моложавость, несовсѣмъ идущая даже къ такой моложавой женщинѣ, какъ графиня; платье было свѣтлое съ кружевами и всякими оборками. Никогда я не видалъ графиню такою. Я врядъ-ли бы и узналъ ее, еслибъ проходилъ мимо одинъ.
— Николай Иванычъ! говорила она съ тревожной улыбкой и точно не зная, сѣсть ей опять или постоять еще… Что-жь вы не телеграфировали?
Я ничего не отвѣчалъ и поцѣловалъ ея руку. Ей это какъ будто не понравилось, по крайней мѣрѣ я не почувствовалъ въ рукѣ никакого пожатія.
— Сегодня пріѣхали? спросила она, опускаясь на скамью.
— Вчера, графиня, отвѣтилъ я, продолжая разглядывать ее.
— Вы гдѣ разъѣхались съ графомъ?
Она выговорила это точно съ неудовольствіемъ.
— Они поѣхали въ Парижъ на Берлинъ, а я на Вѣну и Тріестъ.
— Когда же ихъ ждать наконецъ?
Всѣ эти вопросы кидала она тономъ, который опять-таки озадачивалъ меня; слышались ноты, мнѣ положительно неизвѣстныя.
— Вы получите сегодня письма, сказалъ успокоительно Рѣзвый. Вотъ Коля сейчасъ придетъ. А мнѣ позвольте раскланяться.
— Куда это? окликнула тревожно графиня и, улыбаясь для меня непонятнымъ манеромъ, прибавила: — я васъ не отпущу, вы будете съ нами завтракать.
— Невозможно, графиня, воля ваша. Вотъ ужь больше недѣли, какъ у меня лежатъ русскія книги на желѣзной дорогѣ… Надо же за ними съѣздить; а то меня заставятъ заплатить штрафъ.
— Полноте, капризно упрашивала она, не ѣздите.
— Позвольте васъ ослушаться… въ первый разъ, разсмѣялся Рѣзвый и тотчасъ же обратился ко мнѣ. Если вамъ понадобится что-нибудь насчетъ квартиры, или осмотрѣть городъ — я къ вашимъ услугамъ, Николай Иванычъ, во всякое время… я вѣдь здѣсь никакимъ особымъ дѣломъ не занимаюсь… Вотъ моя карточка. До свиданія.
Онъ пожалъ руку и мнѣ, и графинѣ, и пошелъ веселой и красивой походкой. Еелибъ удаляясь онъ, какъ герцогъ въ Риголетто, запѣлъ:
La donna è mobile— я бы не удивился, такъ вся его особа, съ средневѣковой шляпой на головѣ, дышала чѣмъ-то удалымъ и подходящимъ къ обстановкѣ.
— Какой пріятный юноша! замѣтилъ я вслухъ, указывая на него головой.
— Почему же юноша? перебила меня графиня съ явственнымъ раздраженіемъ въ голосѣ; онъ давно мужчина…
— Конечно, но въ немъ ужасно много молодости.
— А вамъ завидно?
Я взглянулъ на нее съ удивленіемъ и проговорилъ:
— Если хотите — да, но только безъ всякой злобы. Напротивъ, мнѣ всегда хорошо бываетъ съ такимъ юнымъ народомъ. Они — не то, что мы, не такъ выросли…
— Ну, полноте резонировать, перебила меня графиня; что вы все стоите? Сядьте, разскажите какъ вы добрались, надолго-ли къ намъ?
Она стала поспокойнѣе; но я ея все-таки не узнавалъ.
Что-то напряженное и неестественно-холодное было въ ней.
— Надолго-ли я прибылъ? переспросилъ я; да какъ прикажете. Вы, я слышалъ, на море собираетесь, ну такъ до тѣхъ поръ хоть…
— Вы были у меня на квартирѣ?
— Заходилъ и имѣлъ удовольствіе познакомиться, кажется, съ вашей камеръ юнгферой.
— Брюнетка, живая такая?
— Да, ужь больно что-то живая.
— Извините, здѣсь вѣдь не Россія — у здѣшнихъ женщинъ кровь въ жилахъ… Я занимаю второй этажъ. Графъ непремѣнно настаиваетъ, чтобы помѣститься въ одной квартирѣ. Я нашла это совершенно неудобнымъ.
— Неудобнымъ? окликнулъ я.
— Ну, да! нервно подтвердила она; у меня квартира такая, что я не могу поставить лишнихъ двѣ кровати, для графа и для моей дочери… Она большая особа, ей нужна отдѣльная спальня… а лишней комнаты нѣтъ въ этомъ этажѣ.
— Такъ какъ же вы устроитесь? спросилъ я, сдерживая какое-то раздраженіе, которое начинало въ меня закрадываться.
— Графъ помѣстится внизу, съ Наташей… Тамъ три комнаты съ передней. Я нашла ихъ. Если хотите, и вы могли бы тамъ жить… Только удобно ли вамъ? Здѣсь теперь квартиры въ каждомъ домѣ, сезонъ конченъ… вы найдете легко… и будете платить понедѣльно.
— Да ужь какъ-нибудь, помѣщусь, не извольте безпокоиться.
Вышла пауза.
«Что-жь это такое? спросилъ я себя, развѣ такъ намъ слѣдуетъ говорить съ глазу на глазъ».
Она обернула кружева на рукавѣ и, глядя на меня вкось, спросила:
— Вы должны были встрѣтить Колю?
— Встрѣтилъ, вздохнулъ я.
— Какъ онъ вамъ понравился?
— Выросъ и возмужалъ: будетъ красавецъ.
— Вамъ онъ… обрадовался?., нерѣшительно выговорила она.
— Не очень. Вы, кажется, напрасно возлагали надежду на годичное житье за-границей… У него какая-то кровная нелюбовь ко мнѣ.
— Ахъ полноте… вы увидите, что онъ очень исправился, только у него натура суховатая… какъ съ этимъ выть?
Лицо ея затуманилось; я увидалъ знакомое мнѣ выраженіе душевной заботы.
— Я и не возмущаюсь, откликнулся я, насильно милъ не будешь; да и съ какой стати мнѣ заявлять на него какія-то особыя права?
Она не прерывала меня, только опустила глаза.
— Пускай меня не любитъ, только бы прокъ изъ него какой-нибудь вышелъ.
И на это она ничего мнѣ не отвѣтила.
— Два письма, мама, два письма, раздался голосъ Коли, отъ котораго мы оба вздрогнули.
Онъ подбѣжалъ и подалъ ей письма.
— Ты видѣлся съ Николаемъ Иванычемъ? спросила его мать.
— Да, кинулъ онъ небрежно, тамъ въ аллеѣ.
— Чтожь ты не спросишь его… объ отцѣ?
— Да вѣдь папа ѣдетъ сюда… Прощай, мама, мнѣ кататься надо…
Не обращая на меня ни малѣйшаго вниманія, мальчикъ повернулся и побѣжалъ.
— Вы видѣли?.. прошепталъ я.
Графиня точно не слыхала моего вопроса и углубиласьвъ чтеніе письма. Не докончивъ, она вскинула на меня головой и раздражительно заговорила:
— Этотъ графъ ни на что не похожъ… тащится со мной въ Ливорно и Наташу туда-же везетъ!.. Къ чему это?
— Ей бы не дурно было покупаться, она такая анемичная.
— Все вздоръ!… мы всѣ безкровныя до замужества… Кому-же это неизвѣстно? Замужъ ее надо поскорѣе… Ѣхать цѣлой семьей… Какъ это пріятно! Надо нанимать цѣлую виллу, графъ захочетъ и того и другаго… А я-бы помѣстилась попросту — въ chambres garnies…
Она сдѣлала языкомъ недовольный звукъ, и принялась за другое письмо.
— Что это, Николай Ивановичъ, прервала она свое чтеніе, какому стилю вы научили вашу воспитанницу?
— Наташу? спросилъ я.
— Да; вѣдь это Богъ-знаетъ какая восторженность!.. Увидала Парижъ и расплывается въ самыхъ смѣшныхъ фразахъ… Вотъ хоть бы это: «чувствуешь, на этой площади, что тутъ совершались великія событія»…
— Что-жь въ этой фразѣ смѣшнаго? серьезно спросилъ я.
Графиня немного точно смутилась.
— Для такой дѣвочки — это ненатурально!..