На третий день нам наконец поручили заниматься делами по хозяйству: таскать воду, колоть дрова, кормить скотину. Я, как человек городской, белоручка (фу, тошно от себя даже стало), конечно, вначале тупил и совершал позорнейшие ошибки. Типа корм курам и свиньям перепутаю и все в таком духе. А вот Агнар чувствовал себя, как рыба в воде.
За пару недель сытной жизни на свежем воздухе мы начали чувствовать себя почти нормальными и почти счастливыми людьми. Пацан — так уж точно.
Я с удивлением размышлял о том, что меня не ломает из-за отсутствия бухла и сигарет. Впрочем, с этим тут проблем не было, нет. Местные гнали что-то типа самогона и делали вино. А еще дымили натуральным табаком. Но я благоразумно счел, что в моем итак дерьмовом положении мне сейчас возвращаться к зависимостям ни к чему. Итак уж беглый раб, так еще и рабом этих пагубных привычек вновь становиться — нет уж, увольте.
Для полноты радости мне не хватало одного — определенности. В подвешенном состоянии жить — пытка сущая. Я не знал, что ожидает нас впереди. Не знал, что с нами сотворят, когда мы пересечемся с кем-то за пределами деревни. У меня были сплошные страхи и тревоги — и ни одного обнадеживающего фактора.
***
Детей у супругов, приютивших нас, не было.
По соседству от старейшины жила пожилая пара с дочерью примерно моего возраста. И, вот дерьмо, она, кажется, заимела на меня виды. Нет, девчонка, конечно, симпотная, но что-то мне не до интрижек было в моей ситуации, которую можно красочно охарактеризовать одним словом — задница. Но девица об этом не знала и ей было плевать на мое равнодушие, она вовсю строила глазки, а пару раз даже откровенно подкатывала, отчего Агнар, видевший все, наиомерзительнейшим образом хихикал.
В один из вечеров девица набралась еще большей наглости и приперла меня к стенке (буквально!) в сеннике. Вот, блин, в лучших традициях русской деревни, и не только русской, конечно. В плане сексуальных похождений все миры — что обычные, что фэнтезийные — совершенно одинаковы.
— Слушай… эмм… прости, забыл, как тебя зовут… давай-ка прекращай это все… — попытался я отодвинуть нахалку от себя.
Она уж мне чуть ли не штаны расстегивала. Да что за распутница такая живет по соседству с приличными людьми?!
— Эй, ты, недоумок, руки от нее убрал!
Я аж вскипел от возмущения, когда услышал это.
Соседка, наконец, соизволила отлипнуть от меня, и мы смогли увидеть, кто явился по мою душу. Паренек молодой, кажется, встречал я его пару раз у колодца.
— Я пошла, не скучайте, мальчики, — пропела нахалка и упорхнула к себе домой, оставив нас сражаться за ее отсутствующую честь.
— Чужак, ты чего руки-то распускаешь, а? Думал, к старейшине под крыло попал — и тебе все можно, да?
— Остынь, дружище, — миролюбиво поднял я руки. — Нахрен мне эта девица не сдалась.
— Как же, потому лапал ее?
— Да ты слепой, что ли? — разозлился я. — Эта дура сама ко мне липнет.
— Хочешь оклеветать скромную, честную девушку? Опорочить ее имя, гад?
— Ой, все, отвали, придурок. — Я махнул рукой и попытался протиснуться мимо него, но мне в висок прилетел удар кулаком.
Ну все, это уж чересчур. Я, пошатнувшись от удара, все-таки удержал равновесие и остался на ногах. Круто развернувшись к сраному Отелло, я схватил его за грудки и шмякнул об стену. Парнишка был куда меньше меня ростом, да и силищи у меня чутка прибавилось после всех перенесенных тягот, так что приложил я дурака нормально.
— Отцепись от меня со своей дурой, идиот, — прошипел я ему в ухо. — Мне не до любовных похождений, забирай себе эту девицу, если, конечно, она захочет к тебе идти.
— Ну ты и гад! — злобно оскалился он, пытаясь вырваться. — Да я тебя…
— Да-да, конечно, но давай в другой раз, что-то я устал для дуэлей, — отмахнулся я и пошел к дому.
Придурок, к моей радости, не вздумал бросаться мне вслед.
Что за чокнутые люди? И озабоченные девицы? Никогда б не поверил, если б раньше мне сказали, что буду отказываться от перепихона с хорошенькой девицей, особенно если та сама готова выскочить из трусов. Но нахрен мне не сдались такие особы проблемные. И вообще — как бы мне не сдохнуть в этом поганом мире, будучи беглым рабом? Ведь не вечно же нам у Анвара жить. Вот кто бы мне подсказал — как в этом долбанном мире можно не сдохнуть?
Глава 8. Хочешь стать мужиком? Топай на инициацию!
Мы жили у Анвара уже два месяца. За это время я узнал много ценной для себя информации. Я не мог подставляться, признаваясь старейшине в том, что я из иного мира. Нет, не потому, что не доверял — доверял-то как раз на все сто. Но Анвар не казался человеком, который поверит в подобное. Мне не хотелось выглядеть в его глазах безумцем. Агнар будет молчать: не из болтунов пацан. Да и из детства сумасбродного и безрассудного вышел уже давно, еще до рабства в шахтах, поэтому к нему я относился серьезно, почти как ко взрослому.
Меня ни на день не покидала мысль о клятве Маху: отыскать его сына. Как? А главное: что потом? Я сгоряча, в порыве горя и жажды облегчить муки старика, в порыве сыновней благодарности (да, именно нечто подобное я чувствовал к Маху) дал ему клятву, которую не представлял, как исполнить. Но отказаться от клятвы и стать в собственных глазах брехуном я не мог. Значит, для начала следовало узнать, где находится город Рок — ну и названьице.
Из-за того, что напрямую выведывать нужную информацию я не мог, приходилось идти окольными путями. В итоге я кое-как узнал от Анвара, что город находится вообще в другом герцогстве. Не то, чтобы туда нельзя было добраться, но в моем нищенском положении сделать это будет не так-то быстро.
Однажды рано утром Анвар, сидя на крыльце и потягивая ароматный кофе (да, здесь знали этот напиток, и я вам скажу, что Рада варила лучший кофе, что я пробовал в жизни) и любуясь восходом просыпающегося солнца, завел любопытный разговор.
— Я вот что подумал, Дан: оставайтесь-ка вы с мальцом у нас в общине жить.
— Насовсем? — удивился я такому резкому повороту событий.
Конечно, старейшина ни разу не гнал нас, напротив, всячески давал понять, что мы им не в тягость, но меня самого тяготило, что мы свалились на их головы, и я ломал мозги над тем, как бы мне встать на ноги.
— Почему нет? Помнишь, как мы похоронили нашего старика Тео месяц назад? От него добротный дом остался. Можешь поселиться там, женишься, детишек настрогаешь, хозяином своего пусть небольшого, но хорошего земельного участка станешь. Учет ведь крестьянского населения властями не строго ведется. Им главное знать, сколько в общине живет голов, способных платить дань. Вот и будешь его платить вместо старика. А брат твой пусть с нами остается жить: нам с Радой на старость будет счастье о ком-то заботиться, своих ведь детей Творец не даровал. Учет детей ведется только с двенадцатилетнего возраста. Вон у одних сынка девятилетнего пару лет назад волк в лесу загрыз. Выдадим Агнара за их ребятенка, никто не станет дознаваться. Кому есть дело до нищих крестьян? А даже если и станет, то вы же свободные люди, можете сказать, что снялись с места, переехали сюда. Это было бы самое простое решение, я только сомневаюсь, что оно тебя устроит, если ты до сих пор боишься, что кто-то может вас искать.
Я промолчал. Не мог я объяснить старику свои тревоги.
— А ты вон своих детишек заводи, — свернул он на другую тему как ни в чем не бывало. — Мужик взрослый уже, семьей пора обзаводиться. Я даже знаю, кто на тебя глаз положил. Ли знаешь?
— Не припомню… — наморщил я лоб.
— Сестрица Роба.
Я уже знал, что Робом звали того придурка, который на меня наехал в сеннике из-за распущенной девахи.
— Да ладно? Ну нет, Анвар, спасибо, но связываться с этой семейкой у меня желания ноль.
— Ты из-за того случая, что ли? — улыбнулся старик. — Брось ты, Дан. Роб уже и думать забыл об этом. Ты разве не слыхал, что он шуры-муры крутит с другой девицей?