— Оставь его! — услышал я властное повеление Мист.
Зверь в бешенстве зарычал и… нехотя отступил? Этот колоссальных размеров монстр повинуется этой сучке? Мир сошел с ума.
Я закрыл глаза, пытаясь не потерять сознание от боли. Когда снова открыл их, надо мной нависала улыбающаяся Мист. Как бесит эта ее улыбка!
А затем я все-таки потерял сознание.
***
Я снова видел, как свет блуждает внутри моего тела, изгоняя тьму. Кажется, это длилось годами… Все снова стало хорошо, я был чист, только вот… о, нет! Обратив внутренний взор в голову, я увидел, что она подернута темной пеленой. Давай, давай, сила внутри меня, мерцай же ярче, изгони эти последние остатки тьмы из меня! Но свет погас, а тьма осталась в моей голове.
***
Я открыл глаза и увидел вечно хмурящееся небо над собой. Но было что-то еще. Что-то, чего не должно здесь быть.
— Ты очнулся! Я так рада! — воскликнула Ли, сидящая на земле рядом со мной и держащая меня за руку.
— Ли? — Я удивленно поднялся. — Ты как здесь… оказалась?
— Я ждала твоего пробуждения, милый мой!
— Но ты же… умерла.
— Ты прав… — Девушка грустно опустила голову, но уже через секунду радостно вскричала: — Так пойдем же со мной, Дан! — Она протянула ко мне… щупальца.
Я отшатнулся и увидел, как прекрасная Ли обратилась туманной тварью, тянущей ко мне свои смертоносные щупальца. А затем она растаяла в воздухе. Но в то же мгновение другая туманная тварь появилась сбоку от меня, а потом еще, и еще, и еще… Их были десятки. Я был окружен небольшой армией туманных монстров. Я был обречен. Бежать не было сил, но я все же побежал. Что это? Почему я стою на месте? Знаете, как во сне — бежишь, но в то же время никуда не двигаешься.
Щупальца обхватили меня сзади, и я упал. Они стали оплетать меня и проникать в мою плоть. Одна из тварей запустила щупальца мне прямо в глазницы, и я ослеп. Я видел лишь темноту. Почувствовал блуждание щупалец у себя в кишках и в то же время услышал душераздирающий крик — будто кого-то режут на куски. Да ведь это я кричу… и это мою плоть рвут на куски. Щупальца проникли мне в голову и, кажется, опутали мой мозг. Другие проникли в грудь и стиснули сердце, заставляя его остановиться… вот и все. Это значит, что смерть пришла за мной.
***
— Дан, послушай меня!
Я недовольно пробормотал что-то, сам не понимая, что. Зачем меня вырвали из блаженного небытия?! Мне так хорошо было быть ничем в пустоте!
— Дан!
— Ну что? Кто говорит? — Я открыл глаза, но не увидел ничего, кроме беспросветного мрака.
— Это я, Мист. Ты был сильно ранен Вырывающим жизнь.
— Что? Это та зверюга громадная так называется? — Я вспомнил последние события своей жизни.
— Да, он. Из-за серьезности раны и из-за того, что до этого ты успел потратить прилично магической энергии, у тебя не хватило сил полностью восстановиться после ранения, поэтому ты сейчас валяешься в отключке.
— И ты мне типа снишься, что ли?
— Нет, — Мист усмехнулась, — я ворвалась в твое сознание, чтобы поговорить с тобой.
— Что? Ты чужие черепушки не только буквально, но еще и метафорически вскрывать умеешь?
— Не совсем. Но ты сейчас очень уязвим. К тому же, мы просто болтаем, ни о каком захвате твоего сознания речи не идет. К сожалению… Так вот, твоя магия восстановится, и регенерация твоего тела полностью завершится. Тогда ты придешь в себя, и тебе придется сделать выбор — хочешь ты того или нет.
— Я уже сделал его, отвали от меня, — махнул я рукой, словно отгоняя навязчивую муху.
— Нет, Дан, ты сделал неправильный выбор, придется поменять свое решение.
— Вот еще!
— Придется, — твердо повторила мерзавка. — И я очень не советую тебе злить меня.
— Я лучше подохну в пасти этого твоего Вырывающего чего-то там… чем дамся тебе, овца тупорылая, — улыбаясь, заявил я.
Отчего-то ненависти к Мист больше не было. Только досада.
— Ну-ну, пьеса еще не до конца сыграна, милый мой мальчик…
***
Сквозь плотную завесу дурмана и забытья в мое сознание вторгались пока еще не распознанные мной человеческие звуки: то ли рыдания, то ли стоны и хрипы… Мне казалось, я целую вечность продирался сквозь что-то густое и вязкое, в котором утонуло мое сознание. Мне пришлось выплывать на поверхность путем неимоверных усилий. И вот, наконец, я сумел разлепить словно налившиеся свинцом веки. И, наверное, в тысячный раз увидел над собой неизменно нахмуренное небо. Шум продолжал вторгаться в уши. Кажется, я знаю эти голоса… не могу вспомнить. Голова до сих пор будто затуманена чем-то.
Я с трудом поднялся вначале на четвереньки, затем и во весь рост. Уставился перед собой. Несколько секунд мне понадобилось, чтобы сфокусироваться, еще несколько, чтобы осознать, что я действительно вижу перед собой Мист, Эйдин, Виам и ее дочерей. Эйдин стояла неподвижно и молча, но видно было, что девушка скована смертельным страхом. По ее красивому лицу непрестанно текли слезы. Виам и ее девочки сидели на земле, дети прижались к матери, та вцепилась в каждую из них так сильно, словно все чудовища мира вознамерились отобрать малышек у матери. Виам сотрясалась в рыданиях, ее спутавшиеся пряди прилипли к мокрым от слез щекам. Вали сидела тихо, но была напугана не меньше остальных. Нур несколько секунд назад заходилась оглушительным плачем, но сейчас успокоилась немного и лишь жалобно всхлипывала.
— Дан, умоляю, помоги… — Виам протянула ко мне одну руку, из ее груди вырвался тяжелый вздох.
— Что здесь происходит? — громко спросил я у Мист, прожигая ее самодовольно ухмыляющееся лицо ненавидящим взглядом.
— Ох, Дан… — Она приблизилась ко мне и фальшиво-ласковым движением провела по моей щеке. — Знал бы ты, сколько мне пришлось приложить усилий на пути к своей цели… Я даже соблазнить тебя пыталась, влюбить тебя в себя думала! Но либо ты чокнулся настолько, что сам не понимаешь, от чего отказываешься, либо уровень твоего либидо возмутительно низок. Я так старалась заслужить твое доверие, твое расположение к себе, так старалась стать твоим другом! Я помогала тебе, вытаскивала тебя из всякого дерьма, давала советы по поводу овладения даром… И ты действительно проникся дружеской симпатией ко мне. Но этого оказалось недостаточно! Я ошиблась в тебе, я заблуждалась, полагая, что ты — легкая добыча. Ты оказался упрямым ослом, который глупые и бессмысленные моральные принципы ставит выше силы и власти. Безумец! Как ты до сих пор еще не понял, что в этом мире лишь сильный может возвыситься? Остальные обречены ползать в грязи и дерьме до конца своих дней. Ты ведь был в касте червей, Дан, ты так хотел вылезти из низов! Я до сих пор не могу понять это противоречие в тебе, милый мой мальчик, твое поведение до абсурда парадоксально!
Мист оборвала свою речь, чтобы выдохнуть.
— Не можешь понять, потому что сама лишена этих моральных принципов, — сказал я.
— Ох, милый мой… — Она с выражением досады на лице махнула рукой. — Что ты понимаешь в этом? Ты — младенец в сравнении со мной. Ты хоть знаешь, сколько мне лет и сколько таких, как ты, я повидала на своем веку? Бессмертные выше людских законов и людской морали! Мы находимся за гранью добра и зла, для нас нет света и тьмы, ибо все это — плод воображения слабых и трусливых человечков, которые пытаются втиснуть все мироздание в рамки своих узких представлений! Беспокоится ли солнце о том, что своим жаром может иссушить землю? Волнуется ли океан, что своими волнами может смыть песчинки на берегу? Так же и мы, Бессмертные: наши стремления куда глобальнее, чем мелкие людские страхи и желания.
— Твоя попытка оправдать то, что ты злобная тварь, с треском провалилась, — перебил я разошедшуюся брюнетку.
— Дан, ты так наивен. — Мист улыбнулась и снова коснулась моего лица.
Я со злостью оттолкнул ее руку.
— Зачем здесь они? — спросил я, указав на пленниц.
— Мне просто ужасно надоело ждать твоего ответа, Дан.