— Расскажи-ка мне лучше... о своих одноклассниках, — Лука ушёл от опасной темы прежде, чем Джулека успела усомниться в его словах. — Например... ммм... допустим, о Куртцберге. Я готовлю для всех персональное задание к выпускным экзаменам, а про этого скрытного парня ничего не знаю.
Лицо сестры смягчилось. Лука облегченно вздохнул, мысленно хваля себя за находчивость. Ещё секунду назад у него не было совершенно никакого плана, но, благодаря Джулеке, будущее медленно, но верно обретало свои очертания.
Натаниэль Куртцберг мог бы отлично ему помочь. Особенно учитывая тот факт, что прислуживать Бражнику ему не особо и нравится — судя по кислому выражению лица на последнем занятии.
И, пожалуй, для успешного исполнения плана под кодовым названием «Предательство», Луке могли понадобиться ещё пара заинтересованных лиц, слишком незначительных, чтобы месье Агрест обратил на них должное внимание, но достаточно отчаянных, чтобы попытаться помочь подруге снова.
Лука пока не знал, сколько у него будет времени, прежде чем Бражник поймёт, что лишился одной из своих пешек, но ему хотелось бы растянуть этот срок как можно больше, чтобы сдать Агреста со всеми потрохами полиции.
«Поэтому, простите, милая мадмуазель Дюпэн-Чен и Агрест-младший, из этой передряги вам придётся выбираться самостоятельно», — расстроенно хмыкнул он, но тут же постарался подавить в себе эти эмоции. Останови Куффен весь механизм испытания — и Бражник тут же поймёт, что дело нечисто. Он и так поймёт, но позже.
К тому же, между этими двумя определённо есть неразрешенные вопросы, которые было бы полезно решить до того момента, как о подробностях узнает весь Париж.
***
Никогда ещё Нино не желал так отчаянно проснуться.
Между реальностью и сновидением есть весьма ощутимая грань. Утром, по звонку будильника, мало кто из нас спешит её пересечь, желая как можно дольше сохранить это волшебное состояние тягучей дремоты.
Если Нино удастся попасть на ту сторону в этот раз, он поклялся, что отныне будет всегда встать по будильнику. Что не будет больше откладывать звонок на «ещё 5 минут», «ещё 10 минут», «ещё 15 минут». Потому что никогда ранее он не желал так отчаянно вернуться в реальность, боясь, что этого никогда не случится.
Если бы кто-то попросил описать то место, где он сейчас находился, он бы сравнил его с темными водами океана.
В которых он тонул.
Солнечный свет не проникал так глубоко; Нино рисковал больше никогда не увидеть солнца. Больше никогда не почувствовать прохладу ветра не лице. Никогда не посмотреть в лучистые озорные глаза Альи. Не обнять родителей. Не посмеяться над непроходимой тормознутостью Маринетт и Адриане.
Больше никогда не...
Он не смирился. Не перестал барахтаться в непроглядной тьме, потому что не хотел терять надежду. Едва надежда угаснет — и он вместе с ней; замедлится его сердцебиение на аппарате в больнице, пауза между пронзительным звуком «пи-и» станет длиннее. А потом настанет тишина.
— Нино? Нино, вставай...
«Вставай, вставай, вставай» — эхом разнеслось по сознанию. Кому бы ни принадлежал этот голос, Нино не мог позволить себе сдаться. Он не хотел умирать.
— Нино, просыпайся, все уже позади. Ты не умираешь, — обеспокоено запричитал голос. Нино ощутил прохладное касание на своей руке, а чуть погодя — на щеке. — Нино, ты меня слышишь?
Глаза пронзила острая боль, и он зажмурился снова. Ощущения были такие, словно его, как рыбу, выбросило на берег, и теперь ему категорически не хватало воздуха.
А ещё жутко хотелось пить.
— Во-ды, — прохрипел он сухими губами. В горле будто бы обосновалась пустыня Сахара. Но... он был жив? — Я жив?
В вопросе прозвучало искреннее удивление. Глаза более-менее привыкли к свету, и Нино поспешил осмотреться.
— Живее всех живым, — рассмеялась рядом сидевшая Алья. Одним рукавом она утирала слёзы, всеми силами стараясь скрыть это от Нино. — Я... позову медсестру. Не засыпай пока больше, хорошо?..
— Хорошо...
Собственный голос показался чужим. Когда дверь за девушкой захлопнулась, Нино поспешил присесть на своей койке — и тут же об этом пожалел. Затылок, казалось, взвыл вместе с ним.
«Да что за чертовщина со мной произошла?» — хмурился он, силясь припомнить события прошедших дней. Мозг вяло подчинялся командам, и Нино то и дело терял ход рассуждений.