В предчувствии чего-то хорошего и радостного, Маринетт, едва положив трубку, бросилась собираться с не присущей ей обычно суетой. На разобранную кровать полетели из шкафа вешалки с одеждой — Мари откидывала в сторону все то, что ей не нравилось. На помойку чуть не отправилось все черное («Я не в трауре!»), красное («Фу, вульгарно!»), голубое («Ну что за детский сад!»). Забраковав еще пару десятков вариантов (практически все содержимое своего шкафа), девушка остановилась на нежном серо-розовом платье чуть выше колена с рукавами три четверти. По ее скромному мнению, оно отлично сочеталось с ее новыми резиновыми сапогами с бантиками и классическим пальто. Обычно она не тратила столько времени на все эти девчачьи штуковины, но сегодня этого просила душа. В конце концов, предчувствие чего-то хорошего, как правило, намного приятнее и волнительнее этого самого «хорошего».
Отворилась тяжелая металлическая дверь, и оттуда показалась высокая прическа мадам Маршаль, заведующей местным отделением почты. Заметив знакомую шапку с большим розовым помпоном, она подозвала к себе Маринетт, чтобы вручить ей небольшую подарочную коробочку с аккуратно завязанным бантом. Атмосфера, царившая вокруг Маринетт, изменилась в момент.
Что-то внутри как будто бы оборвалось разбилось. Улыбка, которая уже было расцвела на губах Дюпэн-Чен, мигом погасла. Девушка как будто бы сгорбилась и стала казаться меньше. Она опустила глаза и протянула руки, чтобы взять не принятый уже в который раз подарок.
— Но почему и в этот раз снова так? — понуро спросила она, слегка встряхнув коробочку, проверяя содержимое. Внутри глухо загремели плотно упакованные сладости, которые она так старательно готовила под чутким руководством отца. Она вложила в это столько времени и сил (хотя, чего тут скрывать, терпеть ненавидела готовить), что сейчас в области грудной клетки осталась лишь пустота.
— Мари, а ты уверена, что это — правильный адрес? Может быть…
— Нет, я уверена, — голос слегка подвел, надорвался. Она не собиралась плакать. По крайней мере, не здесь и не сейчас. Вот доберется до своей комнаты, и тогда… — видимо, просто этому человеку не требуются подарки в этот день… от меня.
Маринетт с силой оторвала приклеенную к упаковочной бумаге открытку и смяла ее в руке. Теперь в ней все равно не было никакого толку. Она тяжело вздохнула, приводя мысли в порядок. В любом случае, не случилось ничего страшного. Не могла же она знать, что было на уме у Кота Нуара, когда он отправлял ее подарок обратно. Это жестоко, но у него наверняка были свои причины сделать это. Кот не мог поступить так просто по настроению.
Почувствовав от этой мысли какое-никакое удовлетворение, Маринетт заставила взять себя в руки и улыбнулась мадам Маршаль. Это женщина всегда была с ней необычайна мягка и добра. Она согласилась отправить посылку, которая противоречила всяким установленным правилам, и хотя ее вернули обратно, прямо в руки Маринетт, это ничуть не умаляло ценности услуги, которую согласилась оказать мадам Маршаль.
— Спасибо, — Мари легонько кивнула головой, прощаясь. — Если это все, то я, пожалуй, пойду… Ей овладело сильное желание побыть одной, вдалеке от людей, наедине со своими собственным мыслями. В конце концов, не каждый день тебе дают от ворот поворот.
— Да не за что. Постой, Мари, — попыталась остановить ее заведующая. — С тобой правда все в порядке? Если хочешь, заходи, чаю попьем с печеньем. Сейчас как раз обеденный перерыв.
— Нет-нет, — прокричала Маринетт уже на ходу. От одного лишь слова «печенье» ее начинало ощутимо поташнивать. — Как-нибудь в другой раз. Еще раз спасибо!
Она буквально дала деру, чтобы скрыться от этой всепоглощающей доброты мадам Маршаль. Маринетт не хотела, чтобы ее жалели. В конце концов, это не так уж сильно разбило ей сердце, да и не очень-то она жаждала того, чтобы он попробовал ее дурацкую выпечку и шоколадные конфеты. Они наверняка были ужасны, ведь Маринетт готовила подобное впервые в жизни, да и вообще…
Потерявшись в вихре мыслей, она и не заметила, как ноги сами привели ее в безлюдный парк. Она тяжело дышала, устав от быстрой ходьбы. Интересно, сколько километров она прошла в таком темпе? Пять? Шесть? Или больше? Оказывается, отказы приносили немало пользы, стимулируя заниматься спортом.
Надеясь перевести дух, девушка плюхнулась на ближайшую лавочку, не обратив внимания, что там уже кто-то сидел.