— Тебе можно всё, — она похлопала ладонью по месту рядом с собой. — Запрыгивай на космический корабль и полетели.
— Тогда я, пожалуй, воспользуюсь возможностью.
Художник удобно устроился на соседнем сиденье, облокотившись на спинку. Как и всегда, им было уютно в их молчании; слова были излишни. Ни Нат, ни Маринетт не любили бессмысленных разговоров.
— Как ты? — спросил Куртцберг спустя какое-то время. Ему непросто дался этот вопрос — ведь он подразумевал необходимость затронуть их прошлое, а значит — разбередить старые раны. Но он все равно задал его, потому что хотел знать ответ. Его интересовала судьба Маринетт даже тогда, когда сама девушка разорвала с ним все контакты.
Маринетт была ему за это благодарна.
— Я много думала, — призналась она после небольшой паузы. — Обо всем. Снова и снова прокручивая в голове произошедшее. И до сих пор не могу поверить в то, что это произошло на самом деле. И ещё меньше верится в то, что всё в итоге закончилось хорошо.
— Нам крупно повезло, — согласился Натаниэль. — Шаг вправо, шаг влево — расстрел.
— Чтобы сильный мира сего не смог выкрутиться и получил то, что заслужил... такое действительно бывает. До сих пор кажется... что мы рано радуемся. Что Бражник вернётся, и... и...
Тёплая большая рука легла на её макушку, и растрепала ей всю прическу, возвращая её в нежный девчачий возраст, когда всё было так просто и так легко.
— Он не вернётся. Наша история подошла к концу, хочешь ты в это верить или нет; и раз уж произошло сказочное чудо, так прими его достойно — не гневи великий мировой разум, который исключения ради решил отойти от суровых законов реальности.
Маринетт закрыла глаза.
Перед взором пронеслись лица всех, кто был так или иначе замешан в этом кошмаре, и, как ни печально, не все увидели счастливый конец. Но нельзя отрицать, что всё могло закончиться намного хуже.
— Ты прав, — согласилась она выдохе, сглатывая подступивший в горлу всхлип. — Спасибо.
Она пришла не за тем, чтобы нюни тут распускать. И вообще совершенно по другой, намного более радостной причине.
Дюпэн-Чен зарылась в сумке, выуживая на свет два слегка помятых конверта, внутри которых покоились приглашения, подписанные идеальным почерком Адриана.
Нат заглянул внутрь. Поморщился. Заглянул снова, словно надеясь, что ему показалось.
— Дюпэн-Чен, ты серьезно? — он покачал головой. — А ведь день так хорошо начинался...
— Чья бы корова мычала вообще, — она зеркально повторила его выражение лица, намекая на Хлою. Но решила не размусоливать больную для обоих тему. — Адриан хотел передать их через твою очаровательную возлюбленную, но раз уж у нас с тобой настало перемирие, я решила взять на себя роль гонца. В конце концов, лишний повод выйти из дома.
— Не могу обещать, что приду добровольно, — покачал головой Натаниэль, убирая конверты в пиджак.
— А и неважно, как, — рассмеялась Маринетт, поднимаясь на ноги. — Было приятно поболтать. Спасибо.
Она почти не изменилась. В глазах Натаниэля Маринетт Дюпэн-Чен была все той же колючей девчонкой с целым выводком непонятных комплексов, но обладающая изрядной долей смелости, чтобы с ними бороться.
Совсем скоро эта девчонка станет женой.
— Ты хотела сказать «приятно было помолчать»? — саркастично заметил Нат.
— Я хотела сказать «я пошла, так как у меня много работы». Что, опять нажала в переводе на человеческий?
— В переводе на экстраверческий, — рассмеялся Куртцберг. — Беги, давай. Оставь меня на растерзание местный критиков. Ciao!
Маринетт задорно ему отсалютовала.
— А Буржуа передай пламенный привет. В своих статьях она уже давно пересекла черту между «критикой» и «критиканством».
— «Чья бы корова мычала», — передразнил её Натаниэль, явно намекая на блог Ледибаг, но Маринетт уже успела затеряться в толпе посетителей.
***
Маринетт зашла в комнату и, поставив на пол сумку и пакеты с едой, подошла к столу.
Во всем помещении горела лишь настольная лампа.
Адриан тихо посапывал, удобно устроившись на конспектах. Совмещать учебу с работой было нелегко, но он отлично справлялся, благо, с самого детства привык к высокой загруженности в течение дня.