Компания Габриэля Агреста продолжила своё существование. Ребрендинг и глубокие структурные изменения позволили ей удержаться на плаву даже после громкого дела бывшего владельца. Было сделано всё ради того, чтобы компания никак не ассоциировалась с маньяком, получившим своё прозвище по последнему псевдониму в сети — Бражником.
Адриану перешла доля отца. Акционеры были против такого развития событий, но благодаря новому Генеральному директору ситуацию удалось уладить.
Агресту-младшему предложили выбрать: либо отказаться от доли, продав её в добровольно-принудительном порядке, либо остаться, начав работать с самых низов, не имея никаких преимуществ перед другими рядовыми клерками.
Он выбрал второе.
Ресницы парня затрепетали. Он сонно потёр глаза, не поднимаясь со своего места. Хрипло спросил:
— Я опять уснул?
— Тссс, — прервала его Маринетт, усаживаясь рядом. Принялась гладить по волосам, осторожно, словно убаюкивая. — Отдыхай. Я пойду разберу кровать.
— Я не...
— Сегодня суббота. Твой заслуженный выходной. Ты имеешь право просто выспаться, — она улыбнулась, не без удовольствия подметив, что он даже не пытается спорить. — Сейчас приду.
На цыпочках прошествовав к двери, она прислушалась. Где-то там слышался скрип половиц, и хотя Маринетт прекрасно понимала, что в многоквартирном доме скрипеть могло всё, что угодно, старые привычки брали верх.
Ругая себя за паранойю, Маринетт повернула ручку двери, но та внезапно распахнулась сама, заставляя девушку покачнуться вперёд и чуть не упасть.
— А вот и мы!
Кулаком рубанув по выключателю, Нино гордо прошествовал вперёд с бутылкой шампанского наперевес, издав при это столько шума, что с таким же успехом в квартире мог пройти бульдозер. Следом за ним прошествовала не испытывающая никакого чувства вины Алья, лишь с сомнением глядя на вынужденного подняться Адриана.
Маринет сделала глубокий вдох, изо всех сил силясь подавить растущее в геометрической прогрессии раздражение. Не получилось.
— А вы тут что забыли? — спросила она угрожающе, складывая руки на груди.
— Мы тут это... тортик принесли. Шампанское. У Адриана повышение, и ты как раз говорила...
— Я говорила, что Адриану нужно отдохнуть. Что я непонятного сказала?
— Мы как раз за этим. Мы пришли о-т-д-ы-х-а-т-ь, — пропела Алья, выхватывая у Нино из рук бутылку шампанского и нежно её обнимая, как новорожденного младенца. — Прости, Маринетт, но мы не можем позволить вам профукать собственную молодость.
Пока Маринетт, потерявшая дар речи от такой наглости, бессильно открывала и закрывала рот, не в силах подобрать слова, Адриан спокойно поднялся со стола, меланхолично бросив взгляд на недоделанное задание, и сообщил:
— Надеюсь, отдых дождётся, пока я схожу и почищу зубы, — проходя мимо Маринетт, он тихо шепнул ей на ухо, чтобы слышала только она. — Дорогая, в следующий раз, возвратившись домой, убедись, что дверь действительно закрыта.
Маринетт стыдливо опустила взгляд.
Что ж, кажется, здоровый сон откладывался на неопределенное время.
***
Панорамное окно нью-йоркского небоскреба дарило иллюзию полёта, но оставляло привкуса свободы, как бывает тогда, когда забираешься на самую крышу и переваливаешься через перилла, а перед тобой простирается целый неисследованный мир, что шумит, манит. Требует.
Лука скинул капюшон. Стянул зубами с запястья резинку для волос, чтобы собрать взлохмаченное нечто на голове в короткий хвост.
За тысячи километров от Парижа он мог вдохнуть наконец полной грудью, оставив ошибки прошлого позади, и начать всё с чистого листа. Мог. Но смог ли?
— Алло, Бертран? Нет, не срочно. Просто соскучился, — рассмеялся он в трубку.
— Если не срочно, кончай тратить бабки в роуминге и звонить мне по ночам, — сонно пробурчал следователь. На том конце провода Куффен услышал смачное «ува-а-а-а».
— Прости, до сих пор не могу привыкнуть к разнице часовых поясов.
— За целый год? Пацан, прекращай трепать мне нервы.
— Ты же не один, да?
Молчание.
— Вот нахал! — рявкнул Бертран. — Найди уже себе кого-нибудь, и перестань лезть не в своё дело!
— Лезть не в своё дело — это моя работа, — легко парировал Лука, на которого возмущения Бертрана не произвели ровным счетом никакого впечатления.
Впрочем, он мог себе это позволить. Следователь относился к нему по-отцовски, а если злился на что-то всерьёз, то легко отходил. Это он помог Луке отмазаться после ареста Габриэля, и даже в такой патовой ситуации с Куффен в итоге сняли часть обвинений, и он отделался условным сроком в пару лет — не без давления сверху, разумеется. Лука не считал, что это пошло на благо их весьма не законопослушному обществу, но принял поблажку, как подарок судьбы. Едва истёк условный срок, он воспользовался возможностью и уехал из страны.