Но он совладал с собой, лишь пробормотав себе под нос, так, чтобы никто, кроме нее, стоящей у доски, не мог его услышать:
- Маринетт, значит? – и он посмотрел на нее словно другими глазами, и от этого взгляда пробежали по спине мурашки. И смешного тут было мало, потому что Маринетт испугалась не на шутку, так, что мел так и норовил выпасть из трясущихся рук.
Заметив нервозность ученицы, Лука смягчился. Словно испарился его хищный оскал, который мерещился Маринетт с того самого момента, когда она ненароком решилась посмотреть в его глаза.
Как любой серьезный педагог, он оценивал решение своей ученицы и направление ее мыслей, чем она руководствовалась при применении той или иной формулы. Так что, в целом, экзекуция у доски оказалась не такой уж и страшной. Более того, Дюпэн-Чен сама неплохо поняла тему, потому что Лука действительно умел хорошо и просто объяснять.
Оставшаяся часть урока пронеслась, как один миг. Маринетт даже сама не заметила, как начала вслушиваться в каждое слово Куффена, даже несмотря на то, что она терпеть не могла математику.
В гуще обсуждения они едва заметили, как прозвенел звонок, и аудиторию большая часть класса покидала нехотя, так, что каждый второй не поленился задержаться у стола практиканта, чтобы задать какой-нибудь глупый и совсем не важный вопрос.
Маринетт выходила последней. Первой ее мыслью было быстро прошмыгнуть прочь, но затем она решила, что такое поведение оказалось бы слишком детским. В конце концов, неизвестно, как долго Лука будет преподавать у них, поэтому не стоило оставлять поводов для неловких пауз с собственным же учителем.
- Месье Куффен, я и не подозревала, что вы так увлечены педагогикой, - она позволила себе лукавую улыбку. Лука не остался в долгу, сделав нарочито удивленное выражение лица:
- А ты не говорила, что еще школьница.
- А ты и не спрашивал...
И, после непродолжительной тишины, оба прыснули. Это же нужно было так попасть, что каждая их встреча происходит при совершенно неординарных обстоятельствах.
- Это еще повезло, что меня направили в ваш Боговом забытый лицей, - в своей полусерьезной манере продолжил Лука, - а то так и под статью попасть можно ненароком.
Маринетт в этот момент лишь закатила глаза, но все же не смогла сдержать улыбку.
- Не буду спрашивать, почему тогда ты использовала подложное имя... думаю, это темная история. Но будь аккуратна, - каждое его слово было наполнено неподдельной заботой. – Не суйся ни в какие опасные дела, хорошо?
- Так точно, месье, - Дюпэн-Чен отвесила шутливый полупоклон, несколько польщенная таким отношением. Нет, все же приятным парнем был этот Лука Куффен. Даже жаль немного, что с этого дня он стал их учителем. Может быть, ей наконец немного удалось бы отвлечься от других, менее приятных личностей.
Позже она много раз вспоминала этот разговор и не могла не удивляться превратностям судьбы. И как они в итоге пришли к тому, к чему пришли? Чем заслужили такой финал?
***
Маленькой Джулеке нравятся шелковистые волосы Роуз и то, как та их укладывает каждый день перед школой, едва заметно завивая передние пряди у лица.
Роуз милая, скромная и очень стеснительная, её очень легко смутить. Поэтому, когда Джулека ей на уроках шепчет на ушко всякие глупости, Роуз краснеет и теряется, выдавливая из себя глупую улыбку. Эта улыбка заставляет сердце Джулеки биться чаще.
Джулека охотно делится своим мыслями и чувствами со своим старшим братом. Ей кажется, будто бы между ними и нет этой разницы в пять лет. Лука понимает её с полуслова и всегда поддерживает. Тот факт, что он попал на практику в их школу, ни капли не расстроил её, а даже наоборот. Теперь она могла видеть брата чаще.
— Насчёт Роуз... держи себя в школе лучше в руках, — почему-то вдруг советует ей Лука, и взгляд у него такой взволнованный-взволнованный, словно Джулека с ним не своими романтическими приключениями делится, а объясняет план военной операции. Джулека не ожидает от него таких слов... потому что раньше брат всегда говорил ей не стесняться и никого не бояться. И что такого произошло?
Джулека смотрит вопросительно и испытывающе, но Лука игнорирует её взгляд, поднося сигарету к губам и затягиваясь. С крыши школы открывается потрясающий вид на Париж, но сегодня город выглядит грустным и каким-то зловещим... возможно, дело в пасмурном конце ноября, а возможно, во всем виноваты сгустившиеся над горизонтом тучи. И хотя на витринах магазинчиков и бутиков постепенно появляются нарядные елочки и разноцветные блестящие гирлянды, предрождественская мишура не дарит новогоднего настроения, потому что пасмурная погода нависла не только над городом – в каждом сердце затаилось предчувствие плохого.