Он, конечно же, оценив ее ТЫ, сразу все понял, хотя, по правде сказать, на другое и не надеялся, потому что надеяться на что-то было, по меньшей мере, глупо. Карамба молча встал и медленно пошел к выходу из класса, однако, остановившись у двери, вдруг с нежиданной злостью распахнул ее пинком и, сунув руки в карманы, вышел в коридор, чуть не налетев при этом на Серую мышь. Она стояла и с тревогой смотрела на него широко раскрытыми глазами. Карамба на минуту остановился и, отчего-то разозлившись еще больше, ничего лучше не мог придумать, как прошипеть:
-Захлопни глазищи, дура!
Он уже ушел, а Светка, улыбаясь, еще какое-то время стояла и радовалась тому, что он наконец-то заметил ее, дуру с глазищами. В том, что она дура, Серая мышь даже не сомневалась.
Если того, что произошло в классе, никто не видел, то представление во дворе школы наблюдали многие. Дело в том, что задолго до конца последнего урока на крыльце школы появилась Ирка Королева. Она уже довольно сильно замерзла, когда появился Карамба. Бедная Королева! Если бы у нее хватило ума вглядеться в его мрачное лицо и закушенную нижнюю губу, то, скорее всего, она бы отложила разговор с ним и не схватила за руку, стараясь привлечь внимание. Карамба шел, никак не реагируя на Королеву, а когда попытался освободиться от ее цепких пальцев, она забежала вперед и остановилась перед ним, продолжая о чем-то говорить. Карамба тоже остановился и исподлобья уставился на приятельницу, но она не заметила и этого грозного знака, тогда он подхватил ее на руки и одним махом посадил на верх сугроба, который горой возвышался возле дорожки. Все, кто наблюдал эту сцену, замерли, ожидая, чем все закончится. Королева сидела, забыв закрыть рот, а Карамба подобрал сумку и уже собрался продолжать свой путь, когда внезапно рядом с ним раздался звонкий хохот. Карамба в ярости обернулся и увидел все ту же Серую мышь, которая смеялась так, что на глазах выступили слезы. Что показалось девушке таким забавным, он не понял, но, тоже вдруг развеселившись, зачем-то подмигнул ей, а потом неторопливо направился к автобусной остановке.
А Серая мышь подумала, что не такой уж он плохой, этот задавака Карамба, про которого девчонки вечно рассказывают какие-то невероятные истории, хотя ее гордость уже давно была уязвлена тем, что за несколько месяцев, сидя с ней за одной партой, он умудрился не только не заговорить, но даже не повернуть голову в ее сторону.
Следующий день также вызвал множество пересудов в женской половине класса, а в мужской породил массу вопросов, на которые никто не знал ответа.
Карамба появился в классе перед самым уроком, когда Серая мышь сидела уже на своем месте и пыталась ежеминутно и как можно незаметнее поглядывать на дверь. Он поприветствовал всех поднятой рукой и сразу направился к последней парте, где сидел Юра Сидоренко. Карамба остановился перед ним и, нимало не смущаясь, заявил, что его сюда пересадила Ольга. Юра пожал плечами, давая понять, что он не против такого соседства, затем подвинулся, освобождая место.
Но в это время со своей парты поднялась, прихватив порфельчик, Света, и тоже подошла к Сидоренко. Юра заерзал, не понимая, чего она от него хочет, а потом вопросительно посмотрел на Карамбу, но тот лишь слабо улыбнулся в ответ и отвернулся, делая вид, что это его не касается. А она не собиралась отступать, стояла и молча сверлила одноклассника глазами. Наконец Сидоренко, тяжело вздохнув, все же встал, а девушка, даже не поблагодарив, спокойно уселась на его место. Но на этом представление не закончилось, потому что в следующую минуту Карамба вытащил из портфеля большое красное яблоко и положил перед девушкой со словами:
-Это, Света, тебе.
Она не поверила ушам, услышав его слова, потом, робко улыбнувшись, осторожно взяла яблоко двумя руками, словно старалась согреть, и так просидела до конца урока.
По законам школьной жизни, это было объяснением в любви на глазах у всех, вот только никто не понял, то ли она признавалась ему в своих чувствах, то ли он ей. А если никакого признания в любви не было, то что тогда было, как все это понять, и что за комедию разыгрывают эти двое?
Ах, Серая мышь, рано ты сбросила свою шкурку и стала просто Светой, потому что с этой минуты он снова забыл о тебе и все пошло по-старому: с последней парты можно было, уже не таясь, наблюдать за Ольгой.
Но, как оказалось, он не был единственным ее обожателем. Больше, гораздо больше, чем это было надо, о ней думал Мишка. Конечно, никаким гадом он не был, а прозвище Гад зеленоглазый прилипло благодаря его собственной бабке, которую все звали просто Тимофеевной. Когда-то, когда он был еще первоклассником, умудрился испортить бабкины куличи, выковырив оттуда весь изюм. Разгневанная бабка никак не могла этого пережить и еще долго рассказывала подружкам о грехе внука. Но больше всего Тимофеевну злило, что внук, в то время, как она его ругала, стоял и не опускал своих бессовестных зеленых глаз, поэтому рассказ всегда заканчивался одинаково:
-...а он стоит передо мной и даже глаз своих зеленых не опустит, ну настоящий гад зеленоглазый!
Они жили вдвоем в небольшом домике с огородом, и вся мужская работа уже давно легла на его плечи. Когда-то с ними жила и Мишкина мать, но она по примеру многих подалась на Север за длинным рублем, да так и сгинула неизвестно где.
Мишка обожал свою бабку, а она, души в нем не чая, уже на пенсии продолжала убирать контору леспромхоза, чтобы для внука всегда была лишняя копеечка. В последние годы Тимофеевна сдала, стала меньше ростом и суше лицом, поэтому Мишка ежедневно помогал ей в уборке, нисколько не заботясь о том, что такая работа может вызвать насмешки одноклассников. У него было доброе сердце, и ничего он так не боялся в жизни, как потерять свою драгоценную бабку.
Однажды Мишка решил узнать от Тимофеевны о своем отце, но добился только того, что тот, кажется, был заезжим моряком. К кому и зачем моряк заезжал, было непонятно, да и моря здесь отродясь не было. Любила бабка напустить туману, ох, любила, когда не хотела отвечать на какой-нибудь вопрос внука. Но он не умел обижаться на нее, поэтому лишь заметил, что хорошо хоть не космонавт залетал. Слова внука несказанно развеселили Тимофеевну, и она целый вечер посмеивалась, представляя, как космический корабль приземляется, едва не задев трубу, на маленьком дворике, а вышедший оттуда мужик в бескозырке с лентами заявляет, что он и есть отец ее ненаглядного внука.