Спустя несколько секунд, после озвученных Александром условий, Лиза ухмыльнулась и сказала:
- Я согласна. Но сверх озвученных преференций, я хочу дворянский титул.
- Да не вопрос. Какого государства? Какой именно титул? Я, конечно, могу не все, но в разумных пределах, твоя просьба будет исполнена.
- Меня всегда привлекало русское дворянство. Сделаешь меня графиней?
- Хм. - Александр улыбнулся. - Нарекаю тебя графиней Лизаветой Бабруйской.
- Бабруйск? Может быть Бобруйск?
- Нет, именно через 'а', - Саша с трудом сдерживал смешки.
- А почему именно этот город?
- Долго рассказываться: там целая история. Когда-нибудь расскажу.
:
Конечно, Александр сам не имел возможности возводить в дворянское достоинство, но обещал смело, потому что был уверен в помощи отца. В конце концов, никаких владений ей выделять было не нужно. Да и Саша просил у папа' что-то не так часто.
Глава 9
Лето 1865 года. Санкт-Петербург. Набережная. Два солидных господина прогуливаются у самой кромки воды.
:
- Валентин Ильич, вы, в самом деле, хотите вложить свои средства в предприятия цесаревича?
- Да.
- Но ведь риск-то велик! Вы же знаете, как его не любят здесь, в столице. Думаете, почему он сбежал в Москву?
- Сбежал? Это вы бросьте. Он не бегает от проблем. Помните, чем закончилось его посещение Варшавы? Вот-вот. Я полагаю так - если бы цесаревич пожелал заняться делами в Санкт-Петербурге, то бегать пришлось бы другим. Очень быстро бегать. Он хоть и юн годами, да зубки такие, что волосы дыбом становятся.
- И в кого он такой?
- Да все удивляются. Но вон, в Бельгии, тоже наследник, под стать нашему цесаревичу.
- Так-то в 'Европах', а то у нас.
- Но ведь Леопольду тоже таким быть не в кого. Вся родня в делах торговых и промышленных совершенно не разбирается. И что самое важное - гордится своей темнотой. А у нас что, лучше? Вот и думай после этого, приглядываясь к 'добрым друзьям' Императрицы. Поминая то, что в свое время учудила Елизавета Алексеевна , супруга Александра Павловича .
- Валентин Ильич! - перебил его собеседник. - Давайте обойдемся без таких крамольных мыслей. Ведь если они дойдут до не тех ушей - беды не оберешься.
- Согласен, Степан Демьяныч, согласен. Заговорился немного. Кстати, а вы сами-то давно были в Москве?
- Давненько. А что?
- О! Настоятельно рекомендую. Она переменилась весьма значительно. Не все, конечно, но глаз уже цепляется за разные необычные вещи. Например, сейчас энергично строят небольшие телеграфные станции и тянут между ними провода.
- А зачем так много?
- Целей много. Весь город разбили на как их там: хм: микрорайоны.
- Непривычное слово.
- Да, за цесаревичем водится такая привычка - новые слова вводить. Но не суть. В каждом по станции, узловой. А от них линии расходятся по различным учреждениям с небольшими подстанциями у каждого. В воздухе постоянно висят воздушные шары, наблюдающие за городом. И каждый такой шар тоже подключен телеграфной линией и позволяет в случае, например, пожара, очень быстро собирать на его тушение значительные силы. Да и не только пожара. Цесаревич почему-то уделяет чрезмерное внимание связи. Каждый его завод подключен к телеграфу. Каждый!
- Поразительно!
- Да. Именно. Вдоль улиц уже стоят столбы с густыми гирляндами проводов. И что будет дальше пока не ясно.
- А зачем он уделяет такое внимание телеграфу? Депеши по нему же не передашь.
- Отчего же? Передать можно, но дорого очень. Для частных лиц. А так как телеграфные станции его личные, то все заводы и государственные учреждения не платят за их использование ни копейки.
- Так ведь передача депеши занимает массу времени!
- Все так. Но, как показала практика, ехать конем тоже расстояние частенько дольше. Ведь что учудил цесаревич - он в Николаевском дворце штаб себе организовал. Поговаривают, что аналогичное решение он развернул в Вашингтоне, когда оборону его держал. Так вот - при этом штабе он целый зал телеграфистов соорудил! Я-то тоже думал, что все это не нужно, пока про зал не узнал, да в штабе не побывал. Вы понимаете, цесаревич, таким образом, держит всю Москву в кулаке. Никакое происшествие не уходит от его внимания. Даже самое что ни на есть малое. А