Вместо этого огонь не разгорелся, а наоборот мгновенно затух. Грандюмор опешивши отошел назад, не веря своим глазам. Согласно преданиям, белое пламя было главным оружием против порождений Богини Смерти. И практика нынешней эпохи это подтверждала.
Одна рука и голова лича полностью восстановились. Иизарок взмахнул конечностью произнося заклинание.
— Длань Бога!
Карлика мощным рывком отбросило назад. Магическая энергия устремилась дальше и направилась к золотому голему. Длань Бога начала разрывать творение алхимика на куски и раскидывать их в стороны. Через несколько мгновений тело лича полностью возродилось, а голем был разорван в клочья. Иизарок ступил на холодную твердь, и посмотрел на лежащего пред ним Грандюмора.
Алхимик сплюнул кровь, нащупывая у себя на боку ребро, которое сломалось от попадания заклинания и вонзилось ему в легкое.
— Мой повелитель обрел добрую волю Пылающей Матери. — загадочно произнес лич — Священное тепло, более не поможет людям. Их час окончен, Бара Атэн вернется во владения исконных правителей.
Грандюмор поднялся с земли и взмахнув пальцем, вправил ребро на место с помощью чар. Погнутые золотые звенья у него за спиной начали собираться воедино, вновь сотворяя цепь.
— Не только ты здесь бессмертный, ублюдок. — злобно произнес алхимик.
Глава 11. Цена спасения
Квестор выронил меч. Клинок, потеряв контакт с ладонью стража, мгновенно потух и ударился о почву, усеянную гравием. Фарэя выпятила глаза и закрыла рот дрожащими пальцами. На опухших глазах девушки проступили слезы. Это была первая смерть человека, которую она увидела воочию. Убийство нежити, бывшей некогда людьми, чародейка воспринимала совершенно иначе. Ржавые ножи, вздымавшиеся над толпой мертвецов, от беспрерывных ударов окрасились в красный.
Рука командира в молниеносном движении выпрямилась вперед, протягивая сжатый в пальцах кристалл теладонита.
— Великое Праведное Испепеление! — воскликнул Квестор.
Мощная волна магической энергии, устремилась из кристалла в ладонь. Рука стража сильно задрожала — его сущность с трудом выдерживала не привычный для нее объём сил.
Столб белого пламени толщиной с дом обрушился с небес прямо на центр перекрестка запруженный воскрешёнными. Потоки огня врезались в почву и растекались во всех направлениях, очищая улицы от гниющих тел. Мертвецы, что оказались в центре заклинания, за доли мгновений истлели до самых костей, а после и вовсе обратились в прах.
Квестор, будучи больше не в силах удерживать столь мощное заклинание, опустил руку и застонал от боли. Рот стража открылся в тяжелом дыхании, а лицо покрылось испариной. Он перенасытил свою сущность из–за чего тело командира пробрали сильные судороги и ему тут же захотелось свалиться на землю. Позволить себе этого Квестор не мог.
Старый страж свирепо зарычал, пересиливая мандраж от перенасыщения и побежал вперед, прямо в потоки белого пламени, которые еще не успели рассеется.
— Фарэя!!! За мной!!! — заорал он, исчезая в столбе огня.
Девушка, некоторое время, растеряно стояла на месте. Охотник позади нее пристально осматривал пространство по бокам от них, которое не настигли чары. Фарэя, наконец, собралась и побежала следом за командиром. Белое пламя постепенно ослабевало и снимало свою непроницаемую для взора завесу. Старик побежал следом за чародейкой, оглядываясь назад и держа лук на изготовке. Как он и ожидал, меж домов начали появляться мертвецы, что пошли в обход улиц деревни.
Стоило пламени полностью затухнуть, как они стремительно ринулись в атаку. Охотник начал быстро обстреливать бегущие на встречу трупы из лука. Каждая стрела попадала точно в цель, пробивала черепа на сквозь и сбивала противника на повал. Старик был единственной преградой между ними и чародеями ордена, что склонились над телом Лиама.
Юноша после случившегося выглядел прескверно. Лицо, ладони и сапоги молодого стража были изуродованными десятками порезов разной глубины. Кровь заливала его глаза и стекала из распоротой щеки промеж выбитых зубов. Но все это было пустяками в сравнении с черной смолой проклятия, что впивалась в плоть юноши и медленно ползла по руке вверх. Крагу через, которую она проникла, смола расплавила и впаяла в плоть левой руки, которая теперь выглядела как обугленная коряга.
Квестор поднес ухо ко рту парня.