Ох… Гермиона потрясла головой, прогоняя морок его голоса, окутавший сознание, и увидела, как аккуратные кусочки будущих стейков легли на раскалённый гриль.
— Овощи.
Скреплённые руки медленно выводили руны, поток магии вибрировал под кожей и, будто с ювелирной точностью, нарезанные овощи отправлялись прямиком к шипящему мясу. Гермиона всеми силами старалась не заострять внимание на большом пальце Малфоя, который выводил круги по ободку впалого пупка. Он изредка напоминал и о других четырех, которые прижимались к её коже, словно хотели с ней срастись или погрузиться внутрь.
Внутрь.
Годрик, помоги ей. Она до сих пор его соблазняет? Или что это вообще?
— Ты холодная. — Услышала она рядом с ухом. Волосы защекотали шею, и, будто по команде, желание хлынуло вдоль по позвоночнику.
Ей было жарко. Ей внутренности горели. А когда Драко снял охлаждающие чары, Грейнджер и вовсе накрыло волной жара, исходящей от огня. Но что-то было не так. Малфой опустил их руки, оставляя палочку на столе и, не переплетая пальцы, накрыл её ладонь своей.
— Солнце зашло. — Она посмотрела вверх, обнаружив, что лучи калифорнийского солнца спрятались за низкими грозовыми тучами. — Кажется…
— Ребят, — Блейз, только что вышедший из бассейна, подошёл к их столу. Вторгся в созданное ими волшебство! Грейнджер едва не захныкала, ожидая, что потеряет ощущение тела Малфоя рядом с собой. Но Драко не двигался, наоборот, ей показалось, что он ещё ближе прижал её к себе. Так близко, что она могла почувствовать его длину… — Кажется, погода портится, — Блейз хитро прищурился, когда на миг опустил взгляд куда-то ниже уровня их глаз. — Мы подумали перенести всё в дом, пока вы здесь, ну, закончите. Ладно? Не задерживайтесь, потому что мы голодные.
Драко хмыкнул ей в волосы, когда Блейз подхватил стоя́щую Джинни возле бассейна и прыгнул с ней в воду, заглушая этим крик ведьмы.
— Почему он не сказал нам, к кому именно мы идём?
Драко слегка отстранился от Гермионы и магией перевернул мясо. Ей нравилось, как он держался за неё. Ощущение его кожи, прикасающейся к её собственной, вытворяло с её эмоциями нечто невообразимое. Она только надеялась на то, что Драко ощущает то же самое.
— К нам. У нас есть всё необходимое для продолжения.
— У нас тоже есть…
— Грейнджер. В вашем доме нет даже хлеба. О чем ты говоришь?
Ей не хотелось спорить. Она просто надеялась, что это не прекратится. Не оборвётся в один миг, как тогда.
Человек не обнимает человека, когда тот ему неприятен. Человек не будет так трогать другого человека, если бы не чувствовал влечения.
В движениях Малфоя было опасение. В каждом взмахе его пальца по животу Грейнджер чувствовала легкую дрожь. Она на секунду задумалась, прежде чем сделать то, о чём грезила с момента, как встала спиной к Драко.
Она повернулась в его руках к нему лицом, наткнулась лбом на его опущенный подбородок и слегка отклонилась, чтобы заглянуть в глаза: тёмные, полные невысказанных слов, наполненные до краёв неозвученными желаниями. Драко провёл рукой по её спине и, на секунду задержавшись в воздухе рядом с поясницей, наклонил голову к плечу, прежде чем положить ладонь и прижать Грейнджер к себе.
— Сейчас сгорит, — тихо, но так отчаянно прошептал он ей в лицо, наклоняясь. Ближе и ближе. Совсем не оставляя пространства между их губами. От него так вкусно пахло. Свежестью и корицей. Его хотелось облизать, найти все слабые точки, проводя по которым она услышала бы те звуки, какие он издавал иногда на тренировках. Она хотела услышать его голос: хриплый, молящий о продолжении. Хотела видеть его на пике взрыва. Она хотела увидеть его член, упирающийся ей в живот, она даже начала опускать взгляд, и… Малфой цокнул, а Гермиона хихикнула, когда кончики их носов соприкоснулись, и искра тока ужалила обоих.
— Гермиона?
— Да?
— Ужин. Сейчас. Сгорит.
Она тоже. Господи, она тоже сейчас расплавится прямо здесь в его руках.
Драко поддел тонкую полоску лифа бикини на её плече и несильно потянул вверх. Его рот приоткрылся, словно он хотел прикоснуться им к её плечу и коже.
— Крепкие, — он сам себе кивнул и, наклонившись, провёл носом по раковине уха. — Запомни этот момент, потому что сейчас твои глаза горят неистовостью, которая тебе так присуща, которая так нравится всем; по которой я узнаю тебя из сотни других. Запомни момент, на котором мы остановились, ведьма, потому что я собираюсь начать именно с этого.
Лямка на её плече с отчётливым звуком шлепка вернулась на место, и Драко отступил на шаг назад от Гермионы.
Никогда ещё она не чувствовала себя такой пустой и лишённой уюта, как сейчас.
Никогда ещё она не чувствовала такого жалящего желания, которое тонким слоем искр перемещалось по её коже в поисках его прикосновений.
Никогда ещё Грейнджер так сильно не была уверена ни в чём, как в том, что влюблена в этого мужчину, который умеет готовить, сочетать, казалось бы, несочетаемое, и который одним прикосновением заставил её магию искрить, а тело сжиматься в предвкушении.
***
Язык болел. Мерлин, у Драко так болел язык, от того, как сильно он упирался им о сомкнутый ряд зубов, как о единственную преграду, благодаря которой, сдерживал рвущиеся на волю слова:
— Ты убиваешь меня, Грейнджер. Возьми уже! Возьми, драккл побери, сколько тебе нужно. Бери — всё. Без остатка. Не оставляй шанса выпутаться из этого. Давай отбросим всё: одежду, гордость, стыд. Смотри на меня. Целуй меня. Задуши меня своими прекрасными ногами, сожми мою голову своими бёдрами. Позволь любить тебя. И продолжай смотреть, ради всего святого, только продолжай.
Гермиона ушла до того момента, когда он успел напортачить из-за шквала распирающих эмоций. Мерлин, она выглядела такой нежной и властной, когда повернулась к нему. Как по-хозяйки и собственнически её глаза ласкали его лицо: губы, скулы, даже чёртовы брови. Малфою подумалось, что она заметит светлые веснушки, которые он ежедневно и тщательно скрывал чарами гламура. Ему всегда казалось, что они портят его лицо; такие… слишком солнечные, слишком, как у Грейнджер. Их было мало, не больше пары десятков, прямо на переносице и крыльях носа. Но сейчас так хотелось показать их ей.
Мы похожи. У меня есть тоже самое, что и у тебя. Смотри.
Малфой чувствовал её грудь своей. Ощущал её затвердевшие соски, самую малость плоти, которая натянула ткань лифчика, после того как Драко поддел белую бретельку и провёл пальцами по загорелой коже. Его внимание привлекла маленькая родинка, что спряталась под лямкой-людоедкой. Родинка, которая была похожа на снежинку с краями из витиеватого узора.
Прекрасна.
Всё казалось нереальным. Драко даже надавил ногтем большого пальца на подушечку среднего, думая, что слабая боль приведёт его в чувство и он проснётся. Его сердце так неистово колотилось о рёбра, будто он только что отыграл матч с Гриффиндором и вырвал снитч у Поттера из-под носа. Он молился Цирцее, чтобы Гермиона не заметила его срывающегося шёпота и натянувшего шорты члена.
Но она заметила. Почувствовала. Десяток ярких вспышек в её глазах и краснеющий кончик носа тому являлись подтверждением. Она хотела увидеть его, чего Драко совершенно не мог позволить. Не сейчас.
Она увидит, — напевала извращённая часть мозга, которая толкала на высматривание её силуэта в окне дома напротив каждый вечер каждого дня последней недели.
Ему понравилось прижиматься к ней. Он не мог назвать это тисканьем, но это было похоже на прелюдию: медленную, дразнящую нервы и расплавляющую мозги.