Рассказчик говорил тонким, хрипловатым голосом. От излишней наигранности и пылкости повествования Малфой скривился и подумал: лучше бы он поставил «Ворона». И плевать, что смотрел его уже как минимум четыре раза. Каждый раз он улавливал какие-то новые детали.
Но Гермионе, похоже, нравилось, судя по её слабой улыбке и тому, как редко она моргала, будто боялась что-то пропустить.
— Бесчестная, ослеплённая завистью колдунья, не пожалела ту, которой судьбой уготовано встать подле принца Киерана, будущего Короля Профурсетии. Бедная, изрезанная и брошенная в каменную башню, что тянулась к небу, принцесса Элиана вынуждена коротать свои дни в одиночестве, тоскуя и представляя, как бы сложилась её жизнь, не будь у неё злой мачехи…
На экране показали девушку, одетую в невзрачную одежду, демонстрирующую пышную грудь, обтянутую корсетом. Довольно крупным планом, сказать по правде. Грязная и в некоторых местах разорванная юбка шла вразрез с мерцающей диадемой цвета перламутра на голове принцессы.
Драко фыркнул. Неправдоподобность картины ему не понравилась.
— Какого года этот фильм? — Гермиона впервые посмотрела на него с момента начала.
Он пожал плечами. Не похоже, что фильм был слишком старым. Даже если учесть тот факт, что посмотрел он картин всего ничего, некое представление уже сложилось.
Малфой цокнул, когда Гермиона продолжила щекотать взглядом его щёку в ожидании ответа, и сказал на манер Блейза:
— Это бестселлер, Грейнджер. Смотри. Тебе понравится.
Действия на экране разворачивались довольно стремительно. Принц, будущий король, отправился на поиски принцессы, чтобы взять её в жены по наставлению своего отца. Юная дева была законной наследницей далёких земель, до которых никто не мог добраться.
Как же близко Малфою знакомы эти «традиции», от которых хотелось вытошнить весь ужин.
Первой остановкой принца Киерана стала небольшая деревня, расположившаяся перед высокой горой Муриора, которую, по легенде, охраняли чары колдуньи. Нынешний король предупредил принца о всевозможных искушениях, опасностях и уроках, которые придётся преодолеть, чтобы попасть к принцессе.
Ведь только чары истинной любви способны проложить путь к тому, для кого бьётся верное сердце.
— Я знаю, для чего вы здесь, милейший. — Перед Киераном кланяется мужчина в длинном балахоне с капюшоном, скрывающим его лицо. — Здесь вы познаете первое и главное из правил, без которого не сможете уверить принцессу в силу своих чувств…
Принц отдал поводья своей лошади худому парню и направился за мужчиной в таверну, бормоча что-то себе под нос. Когда кадр сменился, открывая вид на женщин и мужчин полностью раздетых, Малфой замер. Как и Гермиона.
Оба затаили дыхание, рассматривая большую комнату с разноцветным тюлем, подушками, голыми, блять, людьми, фруктами в вазах и льющимся в глотки алкоголем. Кто-то трахался прямо на столе, кто-то же предпочёл быть подставкой для женских ног; другие ласкались и терлись гениталиями о части тел своих любовников, наблюдая за тем, как шлёпают паддлом одного из мужчин, привязанного к своеобразной доске «почёта».
Лицо актёра вытянулось, но Драко не сказал бы, что тот был удивлён. Скорее… рад? К принцу подошла одна из девиц, в одном лишь подобии нижнего белья. Её грудь поддерживала странная конструкция лифчика — без лифчика, без главного атрибута, который скрывал бы шоколадного цвета соски.
Святые угодники, блять.
— Я помогу вам, милорд, — протянув руку, актриса провела по шее принца и притянула его в свои объятия, запуская язык в рот. Её грудь прижалась к его груди, и принц протяжно застонал. — Научу вас, как доставить удовольствие любой женщине. Вы должны быть достойны общества заточённой принцессы. — Киеран уже стоял без рубашки, когда обнажённая девушка потянула его вверх по деревянной лестнице. — Говорят, её красоту не может описать ни один художник. Ни один не мог смотреть на неё, не испытывая прилива крови вот сюда, — она схватила принца за яйца, и Драко показалось, что Гермиона рядом пискнула.
Грейнджер, скажи что-нибудь, Мерлина ради!
Малфой сглотнул.
Во рту как в пустыне — сухо.
Он сжал пальцами простынь под собой и случайно задел мизинцем бедро Гермионы.
Она горела. Пылала, как в аду, если бы тот существовал.
Не шевелясь, он перевёл взгляд, стараясь поймать выражение лица Грейнджер. Она тяжело дышала, рот был приоткрыт, но глаза, Салазар, так широко распахнуты, а зрачки чернее самой тьмы… Гермиона следила за движениями актёра на экране, забывая при этом моргать.
— Мой принц… — снова заговорила дама, отбрасывая в сторону ткань, прикрывающую треугольник тёмных волос. — Будущий правитель Профурсетии, законный наследник земель Нефритовых пенисоломен и хозяин садов Ебляндии, извольте хорошенько отлизать мою вагину.
— Блять.
Драко не понял, что сказал это вслух, когда Киеран опустил женщину на деревянные ступени, не добравшись до комнат. Он встал на колени и начал медленно вести руками по её бёдрам, не торопясь, раскрывая её шире перед собой.
— Малфой…
Салазар.
Драко почувствовал, как дёрнулся его член. Кровь в венах нагревалась. Его пульс так сильно участился, что закружилась голова. Он завёл руку назад и, вытянув подушку из-за спины, бросил её себе на ноги, прижав сверху рукой.
Это всего лишь физиология.
Это нормально, что его член реагировал, когда справа от него доносился аромат цитрусов, подгоняемый прямо в носоглотку летним ветром из окна, а на экране мужчина лизал даме клитор, погружая пальцы во влагалище.
— Драко!
Малфой сжал кулак, зажав между пальцев мягкое постельное бельё, и сильнее придавил подушку к паху, то ли для того, чтобы почувствовать хоть какое-то давление, то ли в желании избавиться от пульсации. Он растерянно стал искать чёрный пульт, который, Мерлин, оставил на полке возле телевизора.
— Да, Гермиона? — спросил он как ни в чём не бывало, понизив голос так, что горячий шёпот обжёг губы.
Её колено дёрнулось, когда из динамиков раздался мужской стон.
— Используйте язык, принц. Проникните им в мою девочку, что так отчаянно нуждается сейчас во влаге, — женщина запустила свои руки ему в волосы, насаживаясь на лицо. — Вот так… Давайте же, милорд, прошу-у-у!
— Оседлай меня, — принц сжал её ягодицы и подтянул ближе. Задница дамы свесилась со ступенек, но принц прижимал её к себе так сильно, что кожа под его пальцами покраснела. — Трись о мои губы. Кончи на мой язык…
Малфой прикрыл глаза, шумно выдыхая.
Ебучий Блейз.
Блейз, мать его, Забини!
Он убьёт его нахрен. Заавадит, сядет в Азкабан, так и не попробовав построить отношения с ведьмой, сидящей в дюйме от него, считает его законченным психом, который смотрит на то, как трахаются люди на экране, и не спешит ничего делать, потому что его член настолько твёрд, что больно пошевелиться.
Это возбуждало. И это просто невыносимо. Драко чувствовал себя мазохистом.
Ему хотелось заткнуть её — актрису, стонущую под таким же второсортным актёром, который слишком быстро перешёл к пальцам. Слишком быстро воспользовался языком…
— Это точно не ужасы, Драко, — хрипло сказала Гермиона, и Малфой наконец посмотрел на неё: на пылающие скулы, влажные губы и широко распахнутые глаза. Ведьма смахнула волосы с левого плеча, обнажая шею; вена пульсировала так сильно, что он хотел приложить к ней пальцы и посчитать пульс, который явно зашкаливал.
Язык кольнуло.
Он хотел её облизать. Чтобы мокро и влажно; чтобы открылась и позволила достать до её мурчала в глотке; чтобы услышать протяжный стон со вздохом в своё ухо.