Он любил, когда Гермиона смотрела.
Любил, когда она наблюдала за ним.
Он любил этот взгляд: липкий, с привкусом горечи цитрусов. Изучающий и до одурения придирчивый. До бесконечности пронзающий. Способный пробурить в его груди дыру.
Он влюблён в это истошное желание, которое она в нём вызывала. Влюблён в то, как её пальцы барабанили по тонкому слою воды на бортике, а отскакивающие капли играли радугой на солнце. Она не ждала ответа или продолжения диалога. Просто смотрела, влюбляла его в себя своими мурашками от теплого ветра, который ласкал её плечи.
Он влюблён в ту безмерную степень храбрости, что искрилась в её огненном взгляде. Он влюблён в ту музыку, которую источали струны его магии, соприкасаясь с её собственной.
Он безмерно влюблён в неё.
Мысль пронзила так резко, что Малфой подскочил на месте и отвернулся. Не успев до конца осознать, что только что произошло, Драко рассеянно смотрел на шезлонг перед собой, пытаясь сфокусироваться. Пульсация во всём теле сводила с ума. Твою мать. «Твою мать» — стучало отбойным молотком по полушарию. Он схватил палочку и, обернувшись, убрал за собой бардак на каменной кладке: сжёг фильтр сигареты и развеял по ветру пепел. Он молился всем святым и великим волшебникам, чтобы Грейнджер не заметила, как сильно напряжены его плечи.
Под тихое «э-э-э», спустя несколько секунд он наконец пришёл в себя, обернулся, перевёл взгляд на Гермиону и заметил, куда она смотрела. На его левую руку с зажатой лозой в ладони.
— Салазар, Грейнджер, прости! — Драко аккуратно, но быстро положил палочку на место и зачем-то похлопал ладонью рядом по полотенцу, словно пытался извиниться перед волшебным оружием за то, что посмел прикоснуться. — Мерлином клянусь, я не специально, — он помотал головой, так и не обернувшись к ведьме, и бросил через плечо: — Увидимся.
Гермиона с открытым ртом наблюдала за тем, как Малфой ретировался с их заднего двора, произнося нелепые извинения на ходу.
И признание, что сексуальнее вида своей палочки в его руке она никогда не видела, осело ещё одним тяжёлым грузом на её рёбрах.
***
Можно предположить, что Гермиона усилила эффект гламурных чар совершенно случайно. Можно допустить, что это оказалось глупым совпадением, что она надела то самое бикини, которое Малфой, — а Грейнджер в этом уверена, — готов был съесть. Также можно признать возможным, что сегодняшний вечер совершенно случайно совпал именно с тем днём, когда Гермиона решила, наконец, распаковать новые духи, которые девочки подарили ей на день рождения. В том году.
— Я надеюсь, вы воспользовались заклинанием удаления волос?
— Джинни! — Гермиона запыхтела. Её щёки надулись, а шея покрылась красными пятнами, словно в неё бросили жалящее заклинание.
Грейнджер соврала бы, если бы сказала, что не рассчитывала на этот вечер. Она помнила о споре с Гарри. Ещё бы о таком забыть. Соблазнить Малфоя… Она понятия не имела, как ей действовать и при этом не походить на идиотку, у которой вдруг отшибло мозги. Он избегал её. Целую неделю Драко избегал Гермиону, пока Джинни не потащила её и Паркинсон к парням на ужин. Даже тогда, сидя за столом, он каждый раз отворачивался и кривился, стоило им встретиться взглядами. Той ночью, она впервые задалась вопросом: «Что с ней не так?»
Гермиона не была красивой в каком-нибудь общепринятом понятии. Но она была симпатичной и довольно милой. У неё хорошая фигура. Она точно нравилась людям, которые на неё смотрели. Да, возможно, она немного чопорная и слишком придирчивая ко всему, что, по её мнению, неправильно, но она не была неприятной. По крайней мере, никто так откровенно не изображал гримасу раздражения, когда смотрел на неё. Дело же не в её происхождении? Гермиона знала, что на пятом курсе Драко встречался с маглорождённой девочкой с Когтеврана…
Значит, дело было именно в ней. И это сводило с ума, потому что Грейнджер не могла так легко проиграть Гарри. Не могла так просто сдаться, не попробовав и не убедившись, что он действительно самодовольный придурок, совершенно недостойный её внимания!
Ещё Гермиона не могла отрицать, что видела его тёмный взгляд. Малфою нравилось её тело. Да, это могла быть всего лишь физическая и самая банальная оценка, но если он так беззастенчиво рассматривал её, значит, и она имела на это право! Этим она и собиралась заняться. Если Драко её не хочет… Значит, она вдоволь насладится зрелищем сегодняшним вечером.
Годрик помоги ей.
— Что? — Уизли выгнула бровь. — Мы ведь будем плавать. Ты же не хочешь задеть своей колючей коленкой проплывающего рядом Малфоя, не так ли?
Ноги. Конечно же, ноги, боже.
— И к тому же, — Джинни поёрзала на пуфе и закинула одну ногу на другую, — я хоть и немного сомневаюсь в твоей дальновидности, Гермиона, когда дело касается Малфоя, но думаю, каждая из нас понимает, чем закончится этот вечер для тебя.
— А чем он закончится для тебя, рыжуля? — протянула Пэнси, не сводя взгляда со своей чёлки, которую выпрямляла палочкой, стоя перед зеркалом. Гермиона смотрела на результат причёски Паркинсон сзади и искренне восхищалась блеском чёрных волос.
На мгновение воцарилась тишина. Гермиона догадывалась, о чём думала Пэнси, которая искоса посматривала на Джинни. Наверное, только сам Гарри не понимал, как выглядел со стороны, когда мимо него проходила Паркинсон: вытягивался, как струна, и непроизвольно напрягал все мышцы в теле, какие только можно напрячь. А глаза мерцали всеми оттенками зелёного, переливались, словно в них бушевало Полярное сияние.
Одна только Уизли, казалось, была настолько расслаблена, насколько это вообще возможно: рассматривала свои ногти и ни разу не задумалась о смене купальника, в котором её уже мог видеть Блейз. В то время как Пэнси сменила уже три и в итоге, оставив самый первый, изменила его цвет с синего на фиолетовый.
Гермиона не волновалась, нет. Она не выискивала в зеркале торчащих прядей на голове — куда уж ещё больше; не думала о том, чем именно они будут заниматься и как Драко будет вести себя рядом с ней. Наверное, он просто решил таким образом помочь своим друзьям и логически подойти к решению вопроса их отдыха, ведь теперь они были рядом, и как правильно Гарри выразился, им необходимо найти компромисс, пока они здесь все вместе.
— В чём я уверена совершенно точно, так это в том, что Малфой, хитрый слизеринский змеёныш, затеял всё это не просто так. Поэтому, — Джинни встала на призыв Паркинсон, которая в последний раз посмотрелась в зеркало и подхватила полотенце с кровати, — я жду самых горячих подробностей, Гермиона!
Так далеко Грейнджер не рассчитывала зайти. Она вообще не думала, что Малфой позволит ей переступить ту черту, которую она однажды перешагнула.
Это может быть больно.
Это может быть весело.
Это может быть сказочно…
Это всё были его руки, которые крепко сжимали черенок метлы, и длинные пальцы, подушечки которых гладили дерево. Это всё его глаза, которые темнели в яркий день, когда она смотрела куда угодно лишь бы не на его губы. Это всё его плечи, которые ей снились. Его плечи, на которых покоились её ноги, а между ними платиновые, мокрые от пота волосы…
Грейнджер умрёт от удушения. Умрёт от жары и перевозбуждения. Но она храбрая. Всегда такой была. Поэтому не могла позволить себе испытывать такой зашкаливающий уровень неуверенности рядом с мужчиной. Даже если этим мужчиной был Малфой. Тем более, если этим мужчиной был Малфой!
***
Так тщательно внушаемый настрой треснул, стоило Гермионе увидеть Драко с палочкой в руках перед столом, на котором стояли миски, наполненные овощами, блюдца с пряностями и мясо, что ожидало своей участи на разделочной доске.
Пока Джинни кривилась и подначивала Блейза, пробуя его коктейли, пока Пэнси вгоняла в краску Гарри, когда смотрела, как плавки, точнее сказать, шорты поднимались, образую шар воздуха над водой, Грейнджер сжимала покрытый корочкой льда стакан обеими руками.