– Странно, да? – Катерина разделила мое удивление. – Хотя и закономерно. Антиповец все же какое-то время был совладельцем нашего канала, а у Мастодонта, говорят, есть доля в его «оптушке». Так что со стороны нашего шефа это что-то вроде дани памяти соратнику и компаньону…
– Антиповец? – я перебила, не дослушав. – Стой, погоди, вы хотите заказать мне фильм о нем? А ты в курсе, что он…
– Уже во всех смыслах не с нами? – подхватила экс-коллега. – Конечно, это и стало поводом для Мастодонта! Он же хочет не просто фильм-воспоминание с задушевными бла-бла-бла, а журналистское расследование!
– Это очень интересно…
Я прикинула: отличная возможность разобраться с ЧП на автодроме не в режиме предосудительной партизанщины, а с соответствующими полномочиями!
Конечно, Лазарчук не откажется от мнения, будто я снова путаюсь под ногами у следствия, но я смогу делать гордый вид – мол, сие не мой досадный каприз, а важный общественный заказ!
– Минутку, а почему вы не хотите сделать свой редакционный материал?
– Ле-на-а-а! – Катерина застонала. – С кем его делать? Я повторюсь, шеф хочет основательное журналистское расследование, как в старые добрые времена, а у меня в редакции сплошь мальчики-девочки, чей потолок – видосики в Интернете! Они тексты пишут с кошмарными ошибками, думать сами не умеют, что они там расследуют?!
– У тебя из старой гвардии Муромец остался, – напомнила я.
Никита Муромец подвизается на ТВ в качестве политолога-аналитика, его авторскую рубрику «Между тем» периодически подвешивают к выпуску вечерних новостей. Обычно Муромец с умным видом разъясняет и аргументирует позицию региональных властей, начиная со своего коронного приветствия: «Между тем здравствуйте!»
– Про Муромца даже не говори мне! – вспылила Катерина. – Ты знаешь, что он учудил?
– Не знаю. Неужто покритиковал губернатора? – притворно ужаснулась я.
– Хуже! Он свалился с коронавирусом! Как тебе? Все нормальные люди давно переболели и привились, ковид – позавчерашний день, уже неактуальная тема, а наш Муромец в нее только сейчас ворвался! Вот это, я понимаю, позднее зажигание! – Катерина аж закашлялась от возмущения. Кое-как она успокоилась и заговорила ровнее: – Короче, на этот проект нужен опытный журналист, желательно из наших бывших, кто знает историю канала и его основателей и при этом достаточно зубастый. Ты как раз подходишь, Мастодонт сам тебя вспомнил. Ну, согласна?
– Предварительно – да, но все-таки хочу понимать, что мне за это будет.
– В смысле гонорара – не обидим, не сомневайся. И все ресурсы выделим.
– Ну-ка, ну-ка? – про ресурсы мне было интересно. – Теплякова мне дашь в операторы?
– Женю-то? – Катерина хмыкнула. – Лена, я помню, что Тепляков много лет был твоим напарником, но вы, наверное, давно не общались. У Жени теперь гастрит и спина больная, он у нас на выезде уже не работает, только в студии – там тепло, светло, спокойно, не надо тяжести таскать. Но я тебе дам молодое дарование. Перспективный юноша, зовут Данила. Снимать умеет, любит и не ленится, недавно с камерой на плече на башенный кран залез, чтоб панораму стройки сделать. Я ему говорю – зачем, есть же коптер, он прекрасную картинку дает? А он – коптер не живой, он без души снимает… А? Поэт! Философ! Энтузиаст! Придурок… Тебе понравится. Ну, и машину вам дать постараемся, если нужно. И все полезные контакты, хотя у тебя, я помню, свой прекрасный человек в ГУВД имеется, – тут Катерина вздохнула.
Я вспомнила, что приводила Лазарчука, который тогда как раз развелся, на какой-то наш тивишный корпоратив. Лет десять назад это было, а смотри-ка, запомнился наш бравый мент, запал в девичью память!
– Ладно, считай, я согласна.
– Отлично, тогда будь готова, тебе позвонят!
– Всегда готова! – мы закончили разговор.
Я убрала в карман мобильный и остановилась, дожидаясь, пока на светофоре загорится зеленый. Мне осталось через улицу перейти – и вот он, наш дом.
От нечего делать я рассматривала открывшуюся мне картину. Вполне симпатичную – дом у нас трехэтажный, с толстыми стенами, высокими потолками и уютной бюргерской архитектурой, его еще пленные немцы в пятьдесят втором году построили. Два крыла неравной длины образуют прямой угол, короткой стороне параллельна оживленная улица, а вдоль длинной, куда выходят окна нашей квартиры, тянется зеленая зона. Там травка, липы и сосны в четыре ряда – и никаких тропинок, кроме протоптанных собаковладельцами и их питомцами.
В период локдауна это было очень оживленное место, какая-то собачья Пикадилли – кажется, все хвостатые и усатые-полосатые района там выгуливались, причем не только песики, но и котики, и хорьки, и дюжие морские свинки. Я даже игуану на поводке и в шлейке как-то видела! А некоторые собаки гуляли под нашими липами так часто, что я стала узнавать их морду лица.