В ответ он лишь машет хвостом, надменно так, словно говоря: «Люди – вообще вид слабоумный. Я вот ни одной банки в жизни не открыл: все делают за меня. Учись!»
– Скажи спасибо, что у тебя корм в пакетиках! – наставляю я на него ложку.
Меня вообще-то не назвать кошатницей. Это Уэйд решил завести сразу двух котов, но после знакомства со своей плясуньей потерял к ним интерес. Мол, только старики живут с кошками, да и в Хэмли ему вдруг стало скучно. Великодушно оставил их мне: «скрасят твою тихую жизнь». Самодовольный болван.
Вообще-то, он старше меня: в сентябре исполнится восемьдесят один. Что касается моей тихой жизни… Просто подожди, Уэйд Коттон, и все сам увидишь!
– Все теперь будет иначе, Деклан, – говорю я коту, сжимая хлебный нож, найденный в глубине ящика.
Дек явно не впечатлен: смотрит на меня равнодушно и лениво, но как только я поднимаю нож обеими руками, чтобы воткнуть его в крышку банки, пулей выскакивает в окно. На выдохе я пронзаю крышку – раз, другой, третий, – точь-в-точь убийца-дилетант из романа Агаты Кристи. Но зато теперь крышка легко открылась, и я торжествующе выливаю ее содержимое на сковородку.
С тарелкой пасты и чашкой чая я сажусь за стол и придвигаю к себе список.
Базиль Уоллингем
Плюсы:
– Живет через несколько домов. Близко.
– Собственные зубы.
– Отгоняет белок от птичьих кормушек. Энергичный!
Минусы:
– Редкостный зануда.
– Вечно в твидовых пиджаках.
– Возможно, фашист.
Мистер Роджерс
Плюсы:
– Всего 67.
– Густые волосы (поразительно).
– Мастерский танцор (еще поразительнее).
– Вежлив со всеми, даже с Базилем (самое поразительное).
Минусы:
– Религиозный. Очень религиозный. Вероятно, будет скучен в постели?
– В Хэмли приезжает раз в месяц.
– Людьми не интересуется – только Иисусом.
Доктор Петер Новак
Плюсы:
– Поляк. Необычно!
– Врач. Может быть кстати.
– Интересный собеседник и мастер «Эрудита».
Минусы:
– Для меня слишком молод (59).
– Скорее всего, по-прежнему любит бывшую жену.
– Немного похож на Уэйда (не его вина, но все равно минус).
Не переставая есть, я тянусь за ручкой. Весь день гнала от себя эту мысль, но раз уж решила выписать всех холостяков подходящего возраста… Ведь даже Базиля добавила!
Арнольд Макинтайр
Плюсы:
– Живет в соседнем доме.
– Подходящего возраста (72).
Минусы:
– Отвратительный человек.
– Отравил моего кролика (не доказано, но я-то знаю).
– Спилил мое дерево с птичьими гнездами.
– Высасывает из мира всю радость.
– Скорее всего, ест котят на завтрак.
– Скорее всего, отпрыск болотных троллей.
– Ненавидит меня почти так же сильно, как я его.
Нет, лучше вычеркну пункт про троллей. Откуда мне знать, вдруг его родители были приятными людьми? А вот про котят оставлю.
Ну вот, теперь никого не забыла. Я смотрю на список, склонив голову, но стоит признать, что под любым углом он абсолютно непрезентабельный. Взглянем правде в глаза: в Хэмли-на-Харксдейле, где всего сто шестьдесят восемь жителей, выбор мужчин небогатый. Если уж искать любовь в моем возрасте, то надо смотреть шире. Вот Таунтингем, например: население по меньшей мере двести человек, и всего полчаса на автобусе…
В гостиной звонит телефон. Успеваю подойти и снять трубку.
– Да-да?
– Бабушка, это Лина.
Не могу сдержать улыбки.
– Погоди секунду, я присяду.
Опускаюсь в свое любимое кресло, зеленое с узором из роз. Этот телефонный звонок – лучшая часть любого дня. Даже когда было очень грустно, когда мы говорили только о смерти Карлы – или о чем угодно другом, потому что было слишком больно, – даже тогда разговоры с Линой поддерживали меня.
– Ну как дела, солнышко?
– У меня все хорошо. А ты как?
Я прищуриваюсь.
– Обманываешь.
– На автомате вырвалось, прости. – Она шумно сглатывает. – Бабуль, у меня… У меня случилась паническая атака прямо во время рабочей встречи, и меня отправили на два месяца в отпуск…
– Ох, Лина! – Я сочувственно вздыхаю, но тут же спохватываюсь: – Хотя отдых тебе и впрямь не повредит. Может, оно и к лучшему.
– Ты не понимаешь, меня отстранили от проекта!
– Ну не так уж это и страшно…
– Еще как страшно! – срывается она. – Я ведь… Ну, я же обещала Карле, что буду сильной, а она… она так мной гордилась, а я… – Лина плачет.
Я мну в кулаке рукав кардигана. Даже в детстве Лина почти никогда не плакала. Другое дело Карла. Расстроившись, та театрально заламывала руки, точно драматическая актриса – трудно было удержаться от смеха. Лина же только хмурилась, с укоризной смотря из-под длинных черных ресниц.