Мое ответное "угу" прозвучало значительно выше, чем глубокий голос, к которому я едва успел привыкнуть, ближе к скрипу, достойному несмазанных петель. Мое внимание сфокусировалось на узле в деревянной крышке комода, и мой желудок сжался от предвкушения.
— Хм. И кто бы это мог быть, интересно? — от ее голоса по моему человеческому позвоночнику побежали мурашки, который стал еще менее крепким, чем обычно. Я опирался на ладони, слегка перегнувшись через низкую столешницу комода, дыхание вырывалось неровными глотками. Я не знал, чего именно я хочу, что мне нужно, но у меня было ощущение, что Тана знает.
— Это я, — я пролепетал, мой голос дрожал почти так же сильно, как и тело. — Это я, я сделаю для тебя все. Абсолютно все. Я... я верну тебе деньги за одежду, буду готовить для тебя, стирать...
Ее голос звучал, как прекрасные колокольчики, когда она смеялась, упираясь лбом мне между лопаток, ладони по-прежнему были восхитительно прижаты к моим бедрам.
— Ох, Драйс, милый ты мой. Расслабься, детка. Мы всего лишь немного поиграем. Останови меня, если тебе что-то не понравится, хорошо?
Я втянул воздух, когда ее пальцы переместились к пуговице на моих джинсах, кончики моих пальцев от волнения сжались на комоде.
— Хорошо. Мне нравится. Мне это очень нравится.
— Это потому... — застежка-молния защекотала, когда она с мучительной медлительностью опустила ее вниз, и мой член тут же высунулся наружу, чтобы освободиться от давления, прогибаясь сквозь эластичный материал трусов-боксеров: — Ты мой хороший мальчик.
Я захныкал.
Самодовольная усмешка Таны заставила мой член снова подскочить, даже когда ее проворные пальчики зарылись в прорезь трусов и осторожно вытащили его наружу. У меня перехватило дыхание, тело еще больше подалось вперед, когда она медленно, целенаправленно погладила меня, от чего по коже заплясали электрические разряды удовольствия.
— О! О, Тана. Это так приятно... пожалуйста... можно мне еще...
Я задрожал, когда она нежно поцеловала меня в спину и снова погладила, заставив меня приподняться на носочках и со стоном погнаться за ощущениями.
— Моя большая, сильная дверь. Ты так хорошо защищал меня, спасал, заставлял чувствовать себя так потрясающе, — мои бедра начали слегка подрагивать в ее руке, и она плавно перестроила свой захват, двигаясь теперь блаженно быстрее, пробормотав мне похвалу. — Теперь мне нужно, чтобы ты сделал кое-что для меня, можешь ли ты быть хорошим мальчиком и кончить для меня?
Я поднял голову, отгоняя дымку удовольствия, и в панике уставился на стену перед собой.
— Я... конечно, я сделаю все, что ты попросишь, но я не знаю... как?
Ее тело вздрагивало, прижимаясь к моей спине, и у меня сложилось впечатление, что она старается не рассмеяться.
— О, Драйс. Я даже не могу понять, насколько ты милый. Тебе приятно?
От ее легких прикосновений мой член приятно пульсировал. Она снова погладила меня, достаточно сильно, чтобы мои бедра снова затряслись, и я громко застонал, судорожно кивая.
Ее мягкая, чудесная рука сжимала мой член у основания, а она снова целовала мою спину через рубашку.
— Тогда просто позволь ему почувствовать себя хорошо. Сейчас будет очень хорошо, поверь мне. Положи обе руки на комод и позволь мне позаботиться о тебе на этот раз.
Я отпустил рулон бумажных полотенец, наполовину смятый от того, как сильно я его, очевидно, сжимал, и шлепнул другой ладонью по комоду, когда Тана снова начала. Ее свободная рука скользнула вверх по моему позвоночнику, пальцы запутались в моих волосах и схватили их, наклоняя меня вперед, пока мой лоб не коснулся крышки комода.
Я задыхался, переполненный удовольствием от того, что меня держат вот так, так не похоже на дверь, так мягко и уязвимо в ее руках. Ну, не совсем мягкий: мой член, казалось, вот-вот просверлит комод, если я вырвусь из ее хватки. Мои бедра обрели самостоятельную жизнь, я бездумно молотил по ее идеальной ладони, бормоча слова "да" и "спасибо", словно они стали моей личной мантрой.
Я задыхался, когда начал гоняться за чем-то в ее руке, потребность поднималась, как рев, из самой моей глубины.
— Тана, я... я... что происходит... ох!
Моя способность говорить связно исчезла, когда все мое существование попыталось выплеснуться в ее ловко извивающуюся хватку. Удовольствие, меняющее реальность, волнами накатывало на меня, когда мои пальцы скреблись о дерево под ними, а мои крики эхом отражались от стены спальни напротив. Когда ощущения немного утихли, мои человеческие ноги действительно сдались, и я упала на колени, цепляясь за край комода, чтобы не упасть без костей.
— Что это было, Тана? — я смотрел на нее широко раскрытыми глазами, мечтательная ухмылка тянулась по краям моего рта, когда я задыхался.
Она озадаченно улыбнулась, села передо мной, скрестив ноги, и взяла бумажное полотенце из скомканного рулона, чтобы вытереть ладонь.