О, какое блаженство я испытывал, когда она прижималась щекой к моей крашеной поверхности, заглядывая в глазок, чтобы убедиться, что ее доставщик продуктов действительно тот, за кого себя выдает. В эти мимолетные мгновения я ощущал ее духи, тепло ее дыхания и тела, иногда даже краешек ее шелковистых губ, когда она откидывала голову.
Однажды я увлекся прижатием ее груди, когда она приподнялась на цыпочки, чтобы посмотреть в глазок, и ее футболка соприкоснулась с моей плоской спиной. Как я ни старался, я не смог сдержать своего затвора, который от волнения выскользнул на свободу при прикосновении к ее мягкой щеке. Тана, моя милая, озадаченная маленькая Тана, осторожно задвинула засов на место и открыла незапертую дверь, чтобы нервно хихикнуть с ожидающим посыльным с другой стороны. Я слушал ее бормотание о том, что здание как-то странно оседает, а летняя влажность точно разбухает в древесине дверной коробки.
По правде говоря, я любил влажность, даже если Тана и была права насчет того, что я разбух. Кондиционеры в жилом комплексе были древними и мало чем спасали от ранней летней жары. Это означало, что после того, как я был надежно заперт, она одевалась соответствующим образом, то есть почти не одевалась. В одних майках и крошечных шортиках она расхаживала по квартире, танцуя под музыку, звучащую по радио, когда пылесосила или работала за компьютером.
В один особенно знойный день, который я никогда не забуду, мы были прижаты друг к другу в течение долгих, потных мгновений. Тана достала из морозилки вишневый "Твин поп", чтобы охладиться. Отклеив липкую бумажную упаковку и выбросив ее, она тяжело прислонилась к моей спине, сползая вниз, пока не оказалась сидящей на полу. Магнитное притяжение от длительного контакта пронзило меня от перекладины до порога, и я понял, что у меня определенно есть к ней чувства.
На самом деле, мое желание к Тане росло с каждым днем, когда я наблюдал за ней, наполняясь наслаждением от каждого движения ее пальцев по моей ручке, от каждой нежной хватки по моему краю, когда она возвращалась домой по вечерам. Я разрывался между желанием, чтобы она осталась со мной, и желанием увезти ее куда-нибудь в лучшее, более безопасное место, чем эти ветхие квартиры на краю леса. Но я, к сожалению, не мог этого сделать, поскольку был безмолвным стражем.
Ужасные вещи таились здесь, всего в одном здании. Незадолго до того, как Тана переехала сюда, я видел, как слишком дружелюбный управляющий Таны, Рэндалл, исчез однажды ночью в лесу за пределами комплекса. Девушка, которую он тащил за собой, пошатывалась и была очень похожа на Тану. В день, когда она подписывала бумаги, я был почти уверен, что это та самая женщина, которую я видел той ночью. Но нет, моя Тана была чуть выше ростом, а на краю ее очаровательно вздернутого носика сидели очки для чтения. Ее кожа тоже была более темного оттенка, ближе к моему собственному крашеному дубу, чем к той бледной женщине, которая так и не вернулась из леса.
Каждый раз, когда Рэндалл с маслянистым обаянием заходил "проверить" что-то в квартире Таны, я едва сдерживался, чтобы не вцепиться в тонкие пальцы этого гада. Инстинктов, помимо защиты Таны, у меня было немного, но мысль о том, чтобы открыто заявить о себе как о разумном существе, наполняла меня жутким чувством беспросветного космического ужаса: наверняка это было предупреждение от той силы, которая дала мне жизнь. И все же мне не нравилось, как глаза Рэндалла пожирали мою драгоценную подопечную, когда она была повернута спиной, доставая требуемые бумаги, или инструменты, или что-то еще, что неизбежно требовало от нее нагнуться. К моему облегчению, Тана, похоже, уловила хищную ауру этого человека и всегда держала между ними жесткую, вежливую дистанцию, сгибаясь в коленях, а не в талии, когда ее о чем-то просили.
И каждый раз, когда ей удавалось успешно, хотя и вежливо, выдворить из квартиры супера, она поворачивала замок, прислонялась спиной к моей и облегченно вздыхала. Несмотря на то, что я, с точки зрения архитектуры, был обязан ее поддерживать, я все равно чувствовал, что активно обеспечиваю ее комфорт. Мысль об этом согревала меня до самого порога.
Однако я все еще видел то, чего не могла видеть Тана: как Рэндалл жестоко хватался за края моей внешней рамы, как только я закрывался, наклоняясь так близко, что его дурное дыхание доносилось до меня спереди. Кончики его пальцев сгибались в досаде, как у хищника, отвергающего добычу, и он отпихивал ее, чтобы, бормоча, направиться по коридору. В последний раз, когда Тана выпроводила его, он вел себя более агрессивно, утверждая, что назначенная встреча, как я знал, была уловкой.
К сожалению, я опасался, что Рэндалл тоже знал, что это уловка.
Глава 2
На следующий день я был приведен в сознание боковым ударом кулака. После второго раунда крепких ударов я был искренне благодарен за то, что, похоже, не чувствовал боли - движения были тупыми и тяжелыми и, будь я из плоти, непременно покрылся бы синяками. Я приготовился упрямо стоять в своей раме, представляя, что стучащий - это Рэндалл, но с удивлением обнаружил вместо него человека в темно-синей форме. Судя по телепередачам, которые Тана бесконечно смотрела по выходным, посетитель был офицером, хотя и гораздо менее привлекательным, чем те, кого показывали в сериалах.