На полпути по коридору он обернулся и, оглянувшись через плечо в халате, повысил голос, чтобы его услышали.
— И я бы на твоем месте побыстрее заключил сделку. Мой брат Аид упоминал, что тот тощий болван, которого я видел за твоей девушкой, недавно отправил женщину в подземный мир.
После того как посетитель скрылся в буре, я надолго замолчал, устремив взгляд на глухую стену напротив вестибюля. Новость, которую сообщил мне этот странный человек - возможно, мой отец? - сильно отягощали мое сознание. Тана была в опасности, а я был не просто дверью. Мне никогда не приходило в голову, что было время до того, как я стала дверью, или что другие двери могут не знать о себе. Был ли я тогда действительно дриадой? Богом?
Нет, - решил я. Боги не должны были страдать от того, что чихуахуа миссис Скримшоу подняла на них лапку. Значит, я был чем-то меньшим, но все же больше, чем человек. Вопрос заключался в том, как я могу использовать это новое откровение для обеспечения безопасности Таны?
Следующие несколько часов я размышлял над каждой командой, которая могла бы отправить меня в сны Таны, но все было безрезультатно. Промучившись всю ночь, я, наконец, позволил поражению улечься в моих деревяшках и отключился от сознания, грустно оплакивая потерю обещанного шанса изменить свою судьбу.
Глава 5
Не успел я опустить руки, как оказался в странном, открытом пространстве без формы и границ, в незнакомом теле человека. Повернувшись, чтобы сориентироваться, я зашатался вперед и назад, как будто у меня вообще не было никакой опоры, как сломанный саженец под сильным ветром: как люди держат себя в вертикальном положении? С огромным трудом мне удалось устоять на ногах, хотя и неуверенно, подражая позе, которую я наблюдал у людей. Это было неудобно, и я чувствовал себя дико неустойчивым по сравнению с моими шарнирами, но это работало. Кроме того, уникальная новизна рук, ног, одежды и обуви значительно перевешивала вялую дезориентацию моего теперь уже человеческого позвоночника.
Края широкого пространства вокруг меня были тусклыми и туманными. Но когда я сосредоточился, в центре, казалось, неожиданно возникла классная комната. За партами сидели взрослые и дети, напряженно сосредоточившись на листах бумаги, а учитель смотрел на них с секундомером комических размеров, который громко тикал.
В центре группы сидела Тана, безнадежно пытаясь прикрыть свое обнаженное тело одним тонким листом бумаги со стола. Она выглядела растерянной, глубокий румянец окрасил ее щеки и грудь, взгляд метался туда-сюда по одногруппникам, которые быстро осознавали ее раздетое состояние. Я часто видел Тану обнаженной в ее квартире, но здесь, передо мной, она вызывала еще более сильное желание.
То, что началось как тихое хихиканье, вскоре заполнило все вокруг: все подняли глаза от своих тестов, чтобы показать и посмеяться над наготой Таны, и звук поднялся до издевательского рева. Оторвавшись от своих эротических размышлений, я вздрогнул от ее дискомфорта и тут же решил ее спасти. Подойдя ближе, я обнаружил, что одет так же, как герой фильма, который Тана недавно смотрела. Сбросив с себя грубую фланелевую рубашку, я поспешно накинул ее на плечи и опустился на колено, чтобы застегнуть пуговицы.
Точнее, я попытался встать на колени. На самом деле, как только я накинул рубашку на ее плечи, равновесие переместилось на колено, и мое новое, еще не скоординированное тело не справилось с этим. Я тут же рухнул на стол рядом с Таной с грохотом и визгом металлических ножек, скользящих по плиткам. Окружающие тут же разразились издевательским хохотом, тыча пальцами в мою сторону, а не в сторону Таны.
Обиженное выражение лица Таны исчезло с ее бровей, вместо него появилась крошечная морщинка озабоченности, когда она, придерживая одной рукой фланель, протянула другую ко мне. Невероятное блаженство от того, что я наконец-то смог прикоснуться к Тане, обнять ее, заглушило издевательский смех вокруг нас, когда наши глаза встретились. Пока она помогала мне встать на мои неловкие, вновь обретенные ноги, я удивлялся тому, как я, казалось, возвышаюсь над ней, как мой рост в дверях превращается в более крупного человека в этом странном мире грез. Я протянул руку, чтобы поправить воротник одолженной у Таны рубашки, наслаждаясь роскошью своих новых рук, чтобы успокоить ее.
Она покраснела - моя Тана покраснела - и благодарно улыбнулась мне, когда я повел ее прочь из импровизированного класса, который быстро распластался по полу, как гниющий гриб, позади нас. Она повернулась ко мне лицом, и ее пальцы легким призраком прошлись по моей щеке, как много раз до этого по краю двери.
— Почему ты кажешься мне таким знакомым? Кто вы?
Я бросил предостережение на ветер, прижал ее мягкую руку к своей щеке и повернул голову, чтобы поцеловать ее ладонь.