— А где тот, который до вас приходил?
— Заболел! — словно по живому резанул сантехник. — Ну, что тут у вас стряслось?
Он проверил смывной бачок. Все работало исправно.
— Дергаете по пустякам, а у меня еще пять вызовов!
Елизавета Ивановна пришла в бешенство, сочла себя обманутой самым гнусным образом, осмеянной и униженной. Она забралась в ванну и так крутанула барашек крана, что сорвала резьбу.
Анатолию Лукичу пришлось покупать новый смеситель и собственноручно его устанавливать. Насвистывая под нос незатейливый мотивчик, председатель общества инвалидов вернулся с работы, поставил в угол трость и повертелся перед зеркалом.
— Лиза, Лизонька! — привычно крикнул он из прихожей.
Ему никто не ответил. «Странно, неужели в магазин ушла?» — он заглянул в комнату. Халат жены небрежно валялся на диване, из ванной доносился шум воды. «Ага, вот ты где!» — Лукич на цыпочках подкрался и потянул дверь на себя.
— Плаваешь, рыбонька моя?
Посиневшее лицо «рыбоньки» искажала гримаса ужаса; пальцы вцепились в душевой шланг, обмотанный вокруг шеи. Лукич оторопел. Не зная, чем помочь жене, он выскочил в подъезд и начал барабанить во все двери.
История загадочной смерти Елизаветы Ивановны вызвала интерес не только у правоохранительных органов, но и у соседей, хорошо знавших семью председателя. Никаких следов пребывания в квартире посторонних лиц не обнаружили, и подозрения пали на супруга убиенной. Лукич впал в уныние и был абсолютно разбит. Сидя возле гроба, он глотал слезы, не реагируя на происходящее вокруг. Вдовец не задумывался над тем, что надо готовиться к похоронам, заказывать поминки и выполнить еще кучу необходимых дел. Все эти заботы взвалило на себя возглавляемое им общество. Поглаживая остывшие кисти жены, Лукич пребывал в полной прострации. Единственное, что можно было от него услышать:
— Лизонька, а как же я?
Лукич всхлипывал и безотрывно глядел на покойную супругу. Будто чувствуя состояние мужа, она приоткрыла один глаз, игриво улыбнулась и тут же вернула лицу безучастное выражение. Председатель городского общества инвалидов едва сдержался, чтобы не вскрикнуть; отшатнулся, глянул на стоящих вокруг людей — все были торжественно печальны, и ничего особенного в их поведении не наблюдалось. «Померещилось!» — Лукич промокнул платочком глаза. Плаксиво завыли трубы. В унисон им минорным звоном рассыпались медные тарелки. Траурная процессия направилась к катафалку. Возглавляла ее соседка, посыпающая дорогу цветами.
Лукич плохо помнил, как прошли похороны. Очнулся он дома за столом. Из рамки, опоясанной черной лентой, на него смотрела покойная супруга. Невыносимая тоска щемила душу, не выпускала ее из цепких объятий. До самой ночи Лукич просидел возле фотографии. Огарок пустил дымок и с треском погас. Сумрак размазал образ ненаглядной Елизаветы Ивановны. Лукич завалился на кровать и сразу провалился в глубокую, темную яму. Его разбудил настырный стук в дверь. Подволакивая деревянную ногу, вдовец захромал в прихожую.
— Анатолий Лукич, может быть, по дому что сделать? — сочувственно поинтересовалась соседка, в руках она теребила листок бумаги. — Вот, повестка вам пришла!
Женщина протянула бланк. Лукич глянул на исписанное корявым почерком уведомление и запихнул его в карман. Одиночество угнетало. Выхолощенный им, он вернулся в комнату.
— Лиза, Лиза! Милая моя, ненаглядная девочка!
Слезы покатились по щекам председателя общества инвалидов.
Следователь прокуратуры Лаврентьев, активный, слегка взвинченный человек, задавал не имеющие отношения к смерти супруги Анатолия Лукича вопросы. Повторял их, то в одной, то в другой последовательности. Лукич отвечал не думая — жизнь без Лизы утратила для него интерес.
— Распишитесь, вот здесь. Нет, не здесь, а под фразой: «С моих слов записано верно». Все, можете быть свободны, пока.
Остаток дня прошел без каких-либо событий. Лукич лежал на кровати с закрытыми глазами. Незаметно он погрузился в дрему, очнулся же оттого, что кто-то гладил его по руке. Лукич открыл глаза и вздрогнул. Перед ним сидела супруга. Виновато улыбаясь, она теребила пальцами поясок на платье.
— Прости, Толя! Это была глупая шутка. Я хотела проверить, насколько сильно ты меня любишь. Не сердись, умоляю тебя! — сказала она и прильнула к его груди. — Обними меня, дорогой!
Лукич, не веря в чудо, прикоснулся к жене. Провел рукой по ее начесанным волосам и облегченно вздохнул. Сердце радостно заколотилось. «Господи, как хорошо, что это был розыгрыш! Пусть страшный, пусть глупый, но розыгрыш!» — он обнял Лизу.