— Давай посмотрим, что тебе выпадет, — перетасовав карты, забубнила: — Идет, через год. Позади, впереди. Печалишься, стараешься, боишься, сомневаешься. Кто любит? Что будет?..
Соседка раскладывала карты на полинявшей клеенке и поясняла, что ждет Николая в ближайшем будущем:
— Дорога тебе выпадает, бумаги и деньги, — взглянув на него, хмыкнула. — Вижу дом, но только казенный!
— Врут твои картишки! — Николай потерял к ней интерес.
Какой казенный дом могла разглядеть на потрепанных картах соседка, так и осталось для него загадкой.
Гудвин ежедневно заезжал на стройку и лично контролировал ход работ. Благодаря цоколю и архитектурному убранству крыши, особнячок выглядел выше. Сужающиеся кверху вазы, установленные на парапетных столбах, придавали ему стройность. Особенно удался фасад с декоративной лепкой в виде растительного орнамента. Дверной проем, оформленный портиком и литым навесом, опирался на массивные колонны. Удручала лишь маленькая территория вокруг дома, не позволяющая разбить газоны.
Гудвин собирался реализовать еще одну задумку. По пути в театр он созвонился с порекомендованным ему художником.
— Алло! Мне бы Игоря Олеговича Краско... Здравствуйте, вас Гудвин беспокоит. — Николай притормозил на светофоре. — Хотелось бы встретиться. Вечером? Хорошо!
С небес спускалась ноябрьская ночь. Свернув с шоссе, автомобиль въехал в арку, ведущую во двор.
— Игорь Олегович, я почти на месте. Ничего, что задержался? Дела, сами понимаете, — Гудвин убрал телефон и припарковался.
Дверь открыл крупный мужчина с гладко выбритым красным лицом. В левой руке он держал заляпанную краской палитру, в правой — кисть и папиросу.
— Добрый вечер! Проходите. Можете не разуваться. В мастерской я не особо утруждаю себя соблюдением чистоты и порядка. Более чем на день их не хватает.
Жестом он пригласил Гудвина в комнату, заставленную подрамниками, гипсовыми бюстами с отколотыми носами и всякой ерундой. В дальнем углу стояла Венера Милосская с обеими руками, у окна — старинные напольные часы.
— Чем могу быть полезен? — обратился Краско к гостю, которого часто видел по телевизору
— Портрет мне нужен. Хочу дом украсить своим живописным ликом; оставить память потомкам, если таковые будут, и удовлетворить тщеславие. — Гудвин театрально засмеялся.
— Ну что ж! Напишем, коли надо. Расценки знаете? Удовольствие не из дешевых. — Художник высморкался. — Извините, простыл слегка.
— Ничего страшного. Деньги — не проблема! Но я не могу позировать часами.
Услышав, что гость не будет торговаться, Краско посветлел.
— Этого не нужно. Принесите фото, остальное — мое дело.
— Фотография у меня с собой. — Гудвин вытащил из внутреннего кармана конверт. — Только костюм другой надо, а то...
— Не переживайте, костюмчик какой нужно, такой и сделаем.
— Вот и славно! Меня интересуют сроки. Как долго будет выполняться работа? Хотелось бы к новоселью сделать себе подарок.
— У меня много заказов… — Лоб художника сложился гармошкой. — Но за двадцать пять процентов сверху я напишу ваш портрет вне очереди.
«Однако, вы, батенька, вымогатель!» — не выдавая раздражения, подумал Гудвин и согласился на доплату. Дома он прокрутил в голове весь разговор с Краско. «Никогда не забывайте, что театр живет не блеском огней, роскошью декораций и костюмов, эффектными мизансценами, а идеями драматурга», — всплыли в памяти слова Станиславского. «Ничего, Игорь Олегович, ты с лихвой отработаешь накрученные проценты. У меня имеется хороший сценарий!»
Гудвин набрал номер портретиста.
— Игорь Олегович, добрый день! Как продвигаются дела?
Краско с отдышкой ответил:
— Здравствуйте! Все хорошо. Подъезжайте в выходные. Хотелось бы узнать: в каком костюме вы предпочитаете себя видеть?
— Что-нибудь в стиле эпохи возрождения. Это возможно?
— Для настоящего волшебника нет невозможного! — простужено засмеялась телефонная трубка.
В назначенное время Гудвин перешагнул порог мастерской. Пожав руку художника, он проследовал за ним в комнату. Краско снял с мольберта накидку. С холста на Гудвина смотрел мужчина, похожий на него, как зеркальное отражение. Утомленный праздным образом жизни, в колете с высоким стоячим воротником он выглядел потрясающе! Волнистые волосы ниспадали на плечи, подчеркивая тонкие черты лица. Портрет получился замечательным, но Николаю хотелось прижать хвост зажравшемуся, как ему казалось, мастеру.
— Знаете, — он выдержал паузу, — неплохо. Но можете ли вы дополнить портрет головным убором: феской или беретом?
Краско не ожидал, что заказчик начнет вносить коррективы.