Веник беспощадно хлестал мою спину, доставляя удовольствие
от банного садомазохизма. Старикан быстро выдохся и окатил меня водой.
— Для начала хватит. Айда, разговеемся чуток!
Обезвоженные организмы с жадностью впитывали портвейн.
— Петрович, а чем ты братьям во Христе не угодил? — Коля впился зубами в пластмассовую пробку.
— Как тебе сказать? Приобщал юных прихожан к библейской мудрости доступным языком, чтобы доходчивей было. Разве уразумеет молодежь текст, изобилующий притчами и иносказаниями? Им же комиксы подавай! Так с комиксами в башке на тот свет и уходят. Вот я и воспользовался современным сленгом да сюжеты библейские слегка перекроил, чтобы понимали, о чем речь идет.
— Что же ты им проповедовал? Может, и нас просветишь, Петрович? — Коля провокационно подмигнул мне.
— С радостью! Знаниями надобно делиться. Грех — в себе их держать, — Петрович приложился к бутылке. — Имел я, ребятки, неосторожность библейские тексты дополнить, — пошел он по второму кругу. — Дернул меня бес, а уж когда осознал, то поздно было. Истории вышли занятные, но с душком постмодернизма.
Расстрига закурил и пустил из ноздрей упругие струи дыма.
— Расскажи, Петрович! Интересно послушать!
— Как скажешь, сын мой, — расстрига начал рассказ.
Язык у бывшего служителя культа был подвешен ладно, и речь его текла напевно, как колокольный звон. Слушая байку, я совершенно забыл о цели визита. На другой день мне в голову пришла идея записать все, что сохранилось в памяти. Не могу гарантировать дословный пересказ, но сюжет выглядел приблизительно так, как я изложил здесь.
I
Среди гор хрусталя, загромоздивших сервант, скучал фарфоровый Пьеро. Пьеро как Пьеро — крестьянская рубаха с жабо и большущими черными пуговицами, широкие панталоны, на голове остроконечная шапочка. Вот только выражение лица плохо соответствовало образу несчастного влюбленного: злобная ухмылка искривляла его. Казалось, что некогда отвергнутый дамой сердца персонаж нашел способ избавиться от полученных обид. В углу комнаты стоял журнальный столик с вазой. Из посудины торчали увядшие розы. Бутоны почти осыпались и выглядели убого. Среди лепестков, усеявших столешницу, валялась дохлая муха. В гамаке из табачного дыма качалась тоска.
Атакованный апатией разум вынуждал курить одну за другой папиросы, ронять на пол пепел и ждать неизвестно чего. Желания отсутствовали; сознание того, что жизнь бессмысленна — угнетало. Молодой человек бросил окурок в стакан и отвернулся к стене.
Типичный неврастеник Гриша Жгутов недавно расстался с девушкой. Разлука выбила его из колеи относительного спокойствия, и он пребывал в депрессии. В народе говорят: «От чего заболел, тем и лечись», но кто может заменить женщину, застрявшую занозой в истерзанном сердце? Прежде, чем ринуться на новые баррикады любви, надо вытравить из себя воспоминания, заглушить душевную боль. Для этого требуется не день и не два. Встречаются такие личности, которых отчаяние загоняет в могилу.
Валяться надоело, и Жгутов решил проветрить мозги. Бесцельно шатаясь по городу, он увидел согнутую старуху, опиравшуюся на клюку. Бабка стояла у бордюра и провожала взглядом машины, проносившиеся мимо нее беспрерывным потоком. Она никак не решалась перейти на другую сторону дороги. Гришка сжалился и взял старуху под локоток.
— Давайте я вам помогу!
Ничто не вызывает у человека столько благодарности, как отзывчивое отношение к его проблемам. Старуха повернула голову, повязанную выцветшим платком. На ее сморщенном лице с крючковатым носом светились на удивление молодые, выразительные глаза. Бабка зашамкала губами.
— Помоги, сынок! — Она крепко вцепилась в Гришкину руку.
Проезжая часть давно осталась позади. Словно в забытьи Жгутов шел со старухой до тех пор, пока не оказался у дверей своей квартиры.
— Надеюсь, ключи у тебя есть? — поинтересовалась странная бабка. — Не волнуйся, я ненадолго!
Гришка, как заговоренный, пропустил старуху. Не разуваясь, она прошла на кухню, поставила на плиту чайник. Платок сполз с ее головы, высвободив густые, без седины волосы.
— Ну, чего растерялся? Ты же дома!
Старуха присела на табурет и оперлась на клюку. Она не дала Гришке опомниться и завела разговор.
— Я тебе кое-что расскажу. Не сомневайся в подлинности истории. Ты читал Библию или хотя бы просматривал ее? — старуха взглянула на Гришку и продолжила: — Давно это было — в ту пору Иудеей правил Ирод Антипа. На день его рождения собрались почетные гости — старейшины израильского народа. Желая угодить им, Ирод уговорил Саломею, свою падчерицу, станцевать. Танец девушки всем очень понравился. В знак благодарности царь поклялся исполнить любое желание Саломеи. Девушка не знала, что просить, и посоветовалась с матерью: «Чего требовать у него, я же ни в чем не нуждаюсь!» Мать с ухмылкой ответила: «Голову Иоанна Крестителя!» Услышав просьбу, Антипа пришел в замешательство — известный пророк пользовался в Иудее уважением, и его казнь могла вызвать волнение в народе, но отрекаться от своих слов царь счел недопустимым, — старуха на миг закрыла глаза. — А теперь догадайся, кто я?