Квартиру Сене прикупили родители. Утомленные бренчанием на фортепьяно, они не пожалели денег и обеспечили отпрыска отдельной жилплощадью. В нее будущий маэстро перевез черное немецкое пианино, диван и кучу амбиций, не дающих покоя ни ему, ни соседям.
Свободное время, которого было с избытком, Руфин посвящал игре на инструменте. Он откидывал с лица длинную челку, касался клавиш и принимался насиловать тишину. Подражая именитым пианистам, в такт музыке Сеня тряс головой. Всласть поизмывавшись над соседями, он закатывал глаза и замирал. В состоянии душевного оргазма, виртуоз поднимался со стула и раскланивался перед невидимой публикой. Ночевать он уходил к маме с папой. Жильцы дома Руфина ненавидели, но при встрече лицемерно улыбались: опасались, что со зла он совсем лишит их покоя.
Время от времени Сеня приводил размалеванных девиц. Заполнив трюмы плодово-ягодным вином, гоп-компания предавалась грехопадению. В такие часы Гришке становилось особенно плохо. Слушая завывания развратных сучек, он жутко завидовал Руфину и приходил в неописуемую ярость. Воробью хотелось во что бы то ни стало проучить и наказать шумного соседа. Унизить до такой степени, чтобы при встрече с друзьями тот отводил или стыдливо опускал глаза. Унизить изощренно и жестоко, повесив на Сеню ярлык всеобщего презрения. Прокрутив в голове всевозможные виды экзекуции, Гришка выходил во двор и вливался в ряды беззубых сплетниц.
В конце августа, когда от вечерних сумерек до самого рассвета всполохи озаряли ночное небо, Гришка чуть не наехал на лежащего человека. Воробей слез с велосипеда и узнал любимого соседа. Пьяный в стельку музыкант спал в придорожной пыли.
— Здравствуй, дружок! Жаждущие покоя приветствуют тебя!
Червь возмездия буравил Гришкины мозги. Горбун осмотрелся. Никого не заметив поблизости, он со всей силы пнул Руфина в висок. Тот дернулся и невразумительно забормотал. Гришка бил до тех пор, пока сосед не замолк. Но и этого показалось мало! Что-то звериное проснулось в душе уродца. Он схватил жертву за ноги и поволок в кусты.
Бессонница часто мучила Киру. Собственно, из-за нее она не успевала навести марафет и являлась в магазин непричесанная и заспанная. Той ночью внимание Менделеихи привлекла возня за окном. Женщина отодвинула штору. На обочине, у самого дома, валялся и блестел спицами велосипед. Тревога сдавила грудь. Кира вооружилась скалкой и вышла во двор. Из-за кустов шиповника слышались стоны и ругань. Женщина подкралась. Размытым пятном в темноте маячили голые ягодицы.
— Будешь теперь кукарекать, Чайковский!
Менделеиха по голосу узнала в насильнике Воробья. Злость и отвращение исказили ее лицо. Подскочив, она пустила в ход скалку. Первый удар пришелся по горбу. Гришка взвыл, попытался встать, но скалка проворно запрыгала по его голове. Воробей затих и перестал подавать признаки жизни. Кира опомнилась. Забросив скалку подальше, она покинула место трагедии.
Кира пришла на работу задолго до открытия магазина. Навела порядок на полках и с безразличным видом стала ждать покупателей. Ничего особенного не происходило. С ней привычно здоровались, брали необходимый товар и растворялись, как дым в тумане. Хутор ожил после обеда: пацаны нашли в кустах полураздетые, окровавленные тела.
— Господи, что творится! — задыхалась от волнения толстая баба, — Гришка Воробей музыканта снасильничал, а тот вырвался и ему башку проломил! Апокалипсис грядет, Кира! Апокалипсис! Воробей помер, царствие ему небесное, а студент жив. Врачей вызвали... — услышав сирену, она выскочила из магазина.
Хоронили Гришку без венков, без музыки, без слез. Постояли рядом, забросили гроб в кузов автомобиля и свезли на кладбище. Там с ним тоже не церемонились. Без прощальных речей накинули крышку, заколотили и закопали. Дождавшись, когда все разойдутся, Кира подошла к могиле. С презрением посмотрев на Гришкин портрет, плюнула в него. Где-то сзади возмущенно каркнула ворона. Содрав с головы косынку, Менделеиха поспешила к выходу.
Прошел месяц. Закрыв магазин, Кира не балагурила как прежде возле подъезда, а уединялась в квартире. Изматывающая бессонница отнимала последние силы. Менделеиха высохла, согнулась. Глаза ее поблекли и ввалились, вокруг них расползлись морщины. Ко всему прочему, Кира стала разговаривать сама с собой. Она замечала эту странность, но избавиться от нее не могла.
На сороковой день народ помянул Гришку разговорами и разбрелся по своим делам. Менделеиха по привычке заперлась дома, выпила снотворного. Не раздеваясь, прилегла на кровать. Тяжелая волна ударила в голову, заволокла мглой, а вскоре и вовсе отключила разум. Очнулась Кира оттого, что кто-то тихо покашливал в сгущающихся сумерках. Посреди комнаты на стуле сидел Гришка в обличии балаганного шута. Рядом с ним на полу лежала шарманка. Увидев, что Менделеиха проснулась, Воробей встрепенулся и хитро прищурился.