Время капля за каплей стекало со стрелок массивных ходиков. Лева рос. Годам к шести у него проявились музыкальные способности. Тренькая на зубцах расчески, он подбирал полюбившуюся мелодию и вскоре мог наиграть «Времена года». Лева так и проводил дни за днями, то рисуя заточенной спичкой на закопченном стекле удивительные пейзажи, то музицируя на совершенно не приспособленных для этого вещах.
Аида показала его знакомому скрипачу. Тот по достоинству оценил природные данные ребенка. Дальнейшая судьба Левы Бесславного определилась сама собой. Чем больше он занимался музыкой, тем меньше уделял внимания другим увлечениям. Скрипка приворожила его неповторимым звучанием. Ему нравилась ее грациозная форма, восхищала история рождения, уходящая корнями к арабскому ребабу, испанской фидели и британской кротте. Он с легкостью освоил все способы держания смычка и приемы извлечения звука. Одновременно окончив среднюю школу и музыкальную, Лева перебрался в Северную Пальмиру, где продолжил оттачивать грани таланта в консерватории. Оставшись в одиночестве, Аида быстро дряхлела, покрылась уродливыми бородавками и умерла. Патологоанатом сделал заключение, что при жизни покойная принимала неизвестный науке гормональный препарат, вызвавший необратимые процессы в организме.
IV
Дождь прекратился. Луч солнца отрекошетил от золота церковных куполов, запрыгал по мокрой листве, по стеклам низкорослых построек ушедшей эпохи, заблудившихся в безликой толпе современных многоэтажек. Он насладился баловством и схоронился в темных, сырых подворотнях. Радуясь перемене погоды, зачирикали воробьи. Улица ожила, наполнилась гамом и суматохой.
Севастьян Аркадьевич Безруков, руководитель камерного оркестра, проживал в одном из домов — ровесников века. Стены его жилища настолько пропитались сонатами Бетховена, мессами Шуберта и серенадами Моцарта, что стоило приложить к ним кружку, и можно было услышать знакомую мелодию.
Безруков приоткрыл окно. В прокуренную комнату ворвалась пьянящая свежесть. Севастьян Аркадьевич продолжил прерванный монолог. Его приятель, Карл Иванович Ляпунов, полный мужчина с залысинами на шароподобной голове, убаюканный мягким голосом, начинал дремать.
— Единственный язык, не требующий перевода, это язык музыки. Он способен выразить переживания и радость. — Безруков не смотрел на собеседника и не видел, что тот его не слушает. — Ни одно искусство не обладает такой силой воздействия на разум человека, как волшебство звука. Понимаете, Карл Иванович?
Услышав свое имя, Ляпунов вздрогнул, открыл глаза и без всякой прелюдии перешел в наступление.
— Сева, ты мне читаешь лекцию, будто я студент, а не работник Министерства культуры. Я не по этому поводу пришел к тебе. У моего хорошего знакомого сын консерваторию закончил. Ты бы взял его к себе. Парню необходимо поиграть с виртуозами.
Сухопарый, с ниспадающей на плечи пепельной шевелюрой Безруков задумчиво посмотрел на собеседника. Раздраженный тем, что его перебили на самом интересном месте, он спросил:
— И куда же я его пристрою, позвольте узнать?
— Неужели в оркестре не найдется место для скрипача? В конце концов, пора бы выгнать Бесславного. Сколько можно терпеть его выходки?! На репетиции опаздывает, выпивает. Он своим поведением деморализует созидательную обстановку в коллективе. Знаешь, он чем-то мне напоминает Гуляйдушу! Помнишь такого?
Выражение лица у Безрукова изменилось. Из возбужденного, покрытого красными пятнами, оно стало растерянным и бледным.
— Помню, как же! Но Бесславный… Такого, как Бесславный, днем с огнем не найдешь. Да, опаздывает! Да, позволяет себе лишнего! Но я не представляю, как коллектив обойдется без него. Не представляю! Лева не просто играет, он предается вдохновению. В его мелодии есть пульс, она тревожит душу. — Севастьян Аркадьевич присел на диван. — В нашем ансамбле создана атмосфера творческой свободы, в нем собраны исполнители, каждый из которых может быть оркестрантом и солистом. Предлагаешь удалить частицу души, заменив ее непонятной субстанцией?
Ляпунов резко оборвал речь вспылившего маэстро.
— Ничего страшного! Натаскаешь парня, подскажешь, что и как. У нас незаменимых людей нет. Не сегодня-завтра твой Бесславный или окончательно сопьется, или выкинет какой-нибудь фортель во время выступления. Что тогда? Подумай. Я обещаю тебе организовать хороший график гастролей и похлопочу о приобретении новых инструментов. Ты тоже не будешь обижен, поверь. И давай не будем ссориться, это только осложнит наши взаимоотношения. Тем более не забывай, кому ты всем обязан!