— Пойдем, Бася, порядок наводить!
Мужчина скрылся в прихожей, загремел инструментом.
Утро выдалось сырое и прохладное. Псина внимательно наблюдала, как хозяин сгребает оборванную ураганом листву, как складывает спиленные ветви и то, что до урагана называлось деревьями. Между делом дворник здоровался с ранними прохожими. Вскоре окончательно рассвело и потеплело. Такса путалась под ногами, обнюхивала бордюр и всячески демонстрировала активность. Время от времени она замирала, прислушивалась к шорохам и скрывалась в кустах.
Из подъезда светлым пятном выплыло «облако» и проскользнуло мимо дворника, цокая каблучками. Высокомерное «Здрасте!» повисло в воздухе. За «облаком» шлейфом тянулся ядовитый запах духов. Да, это совсем не тот запах, от которого приятно кружилась голова и сосало под ложечкой. От этого — свербило в носу, и выступали слезы. Настроение собаки испортилось.
— День добрый, Валентина! — ответил на заносчивое приветствие дворник. — Не мое дело, но хочу заметить, что белый цвет вас слегка полнит. Надо траурное носить, тогда и выглядеть будете стройнее, и все захотят чем-нибудь помочь.
Гражданка остановилась, окинула советчика взглядом.
— Я с людьми работаю! Какое траурное? Вы в своем уме?
Дворник облокотился на грабли и решил сгладить неудачную шутку, но по инерции продолжил нести ерунду:
— С людьми работать — одно удовольствие! Внушайте им, что есть в мире счастье, оранжевое солнце, оранжевое небо, пиво, раки… Скоро выходные, многие поедут на речку. Да… — вытянул он и почесал переносицу бурым от никотина ногтем. — Многие поедут, но не все вернутся: рыбам тоже жрать надо. В общем, настраивайте народ на оптимистичный лад.
Квашина скривила физиономию, выразив презрение к собеседнику. Дворник! Что с него взять?!
— Вы лучше своими делами занимайтесь. Убирайте мусор, следите за чистотой во дворе, а с народом я сама разберусь.
Псина не разумела человеческого языка, но по уловила недоброе отношение женщины к хозяину. Она оскалилась и, клацая по асфальту когтями, бросилась к гражданке в молочном платье. Та с визгом шарахнулась и отмахнулась сумочкой.
— Бася, а ну иди сюда, паршивка!
Приказ хозяина остудил проснувшуюся в собаке агрессию, но зерно вражды успело лечь в благодатную почву. Такса отбежала от перепуганной Квашиной, показала клыки и зарычала. Отныне Бася подкарауливала Валентину, с лаем выскакивала из кустов и доводила до истерики. Ей нравилось смотреть, как обидчица хозяина бледнела, приседала от ужаса и звала на помощь. Нравилось, что самоуверенная, заносчивая дамочка боится ее. Прохожие отгоняли Басю, и она убегала на своих коротких лапах, грозно сверкая выпуклыми как у рака глазами. Сколько бы продолжалась холодная война — неизвестно, но однажды утомленная ежедневными стрессами Квашина, озираясь, будто опасаясь свидетелей, протянула дворнику сверток. Бася насторожилась и пыталась ухватить смысл сказанного.
— Угостите собачку, может, она станет ко мне благосклоннее, а то совсем прохода нет. Хоть на работе ночуй! — женщина улыбнулась, но как-то натянуто, одними губами; подведенные глаза оставались холодными и злыми.
— Да вы Басю зря боитесь, она не укусит. Озорует от скуки! — добродушно сказал дворник, погрозив собаке пальцем.
Словно понимая о чем речь, такса поджала хвост и заскулила.
Июльский день угасал, редели отряды доминошников, ветерком сдувало с лавок болтливых старух. Вдоль небесной кромки протянулась темно-фиолетовая линия с бордовой каймой, над крышами замерцала одинокая звезда. Поставив перед Басей миску с кашей, дворник достал сверток, переданный Квашиной. Зачем-то понюхал его и зашуршал бумагой. Собака на секунду оторвалась от еды, но голод поборол любопытство.
— Ого! Вот это подарочки! — восхитился дворник, и его глаза заблестели.
Скрученная баранкой копченая колбаса толкала к мысли, что неплохо бы махнуть с устатку. Немножко, граммов сто пятьдесят-двести. Тут же на столе появились початая бутылка «Столичной» и граненый стакан. Мужчина кружочками нарезал подарок, плеснул в стакан водки. От ожидаемого удовольствия облизнул губы, зажмурился и выпил.
Утром, по привычке опасаясь четвероногого агрессора, Валентина осторожно вышла из подъезда. Во дворе было непривычно тихо. Не было слышно ни говорливого дворника, ни его обалдевшей от вседозволенности собаки. Внимание женщины привлекла горстка соседей, столпившаяся у подвала, где находилась биндюга жилконторы. Чуть дальше, распахнув дверцы, стояла карета скорой помощи. Валентина сбавила шаг и, напрягая слух, медленно двинулась мимо шушукающихся баб.