— Мал ты еще татей гонять. — буркнул Петр. — Аль не понимаешь, что Агафонка тебе помогает не просто так?
— Все люди держатся своего ума, — пожал плечами Андрейка, прозрачно намекая на то, что и Петр тоже не просто так желает ему помочь.
К слову сказать, он пока не мог понять — ради чего ребята стараются. Ну вот возьмут они Андрейку послужильцем. И что им с того? На хлеб они это разве намажут? И ведь предлагают так настойчиво. В такой массовый альтруизм он не верил. Поэтому чем больше они предлагали, тем сильнее напрягался.
Так или иначе — Андрейка «отбрехался» и, поблагодарив за помощь, отправился дальше. Осмотрел лодку. Оставил рядом с ней сидеть Устинку с Егоркой при топорах на поясе. А сам, немного помедлив, собираясь с духом, да и пошел к отцу Афанасию.
— Доброго утречка, отче, — поклонился наш герой с порога.
— Доброго и тебе, — кивнул священник. — Думал уже, что не зайдешь.
— Как я мог, отче? И пожертвовать на храм надлежит, ежели по совести. И за упокой души бати моего помолиться. Да за советом к тебе обратиться.
Афанасий благодушно кивнул.
И Андрейка, сняв с пояса кошелек малый, протянул его священнику.
— Здесь рубль. Прими, не побрезгуй.
— Рубль? Но отколь он у тебя?
— Батя мой, когда из походов приходил, иной раз кое-что из взятого на саблю прятал. Мало ли беда какая нагрянет? Вот я одну такую ухоронку и нашел.
— Оттого и в послужильцы не шел?
— Да, отче. Хотел поначалу проверить. Верно ли я помню.
— А что там было?
— Туесок малый с краской доброй. Ляпис-лазурь зовется. Ее там совсем немного лежало. Едва на икону.
— Ох… — выдохнул священник. — А чего… — он хотел спросить, но остановился, найдя сам ответ в своей голове. — И в какую цену ты Агафону ляпис-лазурь отдал?
— Восемнадцать рублей за две десятые части от гривенки.
— СКОЛЬКО?! Да он, мироед, совсем оскотинился от жадности своей!
— Отче, я ведаю, что красная цена ей полторы сотни рублей или даже больше. Но кто мне даст такие деньги в Туле? Особенно после разорения города.
— Сын мой. Если вдруг ты еще найдешь подобную краску — приноси ее мне, — вкрадчиво произнес святой отец… вроде бы и по-доброму, но отчего-то парню показалось, будто ему только что сообщили ультиматум.
— Тебе? — удивился Андрейка.
— Мать церковь даст тебе больше за нее, чем этот христопродавец, — скрипнул зубами Афанасий, сохраняя с трудом некое подобие благодушие, сквозь которое проступал совсем другой человек. Жесткий и решительный.
— Конечно отче. Ежели бы я знал, что матери церкви она надобна, то сразу бы пошел к тебе.
— Хорошо, — кивнул отец Афанасий и собрался было уже идти, но Андрейка скороговоркой выдал:
— Отче, я посоветоваться хотел с тобой. Меня пугает, каким взглядом Агафон на меня посматривал. Словно злодейство какое удумал. Я ведь в поместье поеду. При мне всего два холопа будет. А ну как решит возвернуть свои деньги?
— Я с Агафоном поговорю, — серьезно произнес священник.
— Благодарю тебя, отче, — поклонился Андрейка со всем почтением. — Только ты, отче, молю, не сказывай никому про краску. А то ведь с меня спрос будет. А не с батюшки моего покойного. — произнес наш герой и добавил перекрестившись. — Царствие ему небесное.
— Хорошо… — кивнул священник в явном нетерпении.
На этом их разговор и закончился. Отцу Афанасию стало резко не до Андрейки. Он не на шутку распереживался по поводу краски, которая могла уйти куда-то на сторону. Что было бы крайне нежелательно…
Часть 1. Глава 6
Глава 6
1552 год, 15 июля, где-то на реке Шат
Возвращение к «родным пенатам» прошло спокойно.
Новая лодка, которую Андрейка взял у Агафона, была не в пример лучше старой. Что позволило им очень быстро достигнуть поместья. Рассохшуюся же лодку он сдал, вернув половину выданных купцу монет. Тот сославшись на «порчу имущества» взял плату за ремонт. Ведь с его слов он давал Андрейке целую лодку, а тот вернул ему рассохшуюся, да еще «курам на смех» отремонтированную.
Мерзкий типчик.
Что наш герой и отметил, записав его в свой воображаемый блокнот. Дабы потом вернуться и пообщаться с ним по душам. А может и «отремонтировать» слишком уж алчного бедолагу.
В представлении нашего героя пытаться нажиться на подростке, попавшем в сложную жизненную ситуацию — мерзко и низко. Да, выгода — дело серьезное. Но и совесть иметь надо. Хотя бы в каких-то ключевых, фундаментальных вещах, чтобы не потерять человеческий облик и окончательно не оскотинится.