Вскоре я, охрипнув, замолчала, в бессилии прислонившись спиной к холодной стене. Слезами горю не поможешь.
Ничем уже не поможешь.
Даже если меня найдут, как я смогу жить без Марианны? Не лучше ли сразу покончить все счеты с жизнью, не мучаясь долго ни совестью, ни голодом, ни жаждой? Стоит только шагнуть вниз — не останется ни боли, ни волнений. Я буду абсолютно свободна от всего и даже от этого могильного холода, который заставляет меня дрожать как в лихорадке.
Когда послышались невнятные голоса, я решила, что начался бред, и продолжала безучастно сидеть в неподвижности. Но когда кто-то с шумом отодвинул крышку колодца, я подняла голову и увидела звезды. Они светили далеко-далеко и ободряюще подмигивали. На фоне звезд возник темный силуэт, и чей-то голос ясно произнес:
— Нэнси.
Я узнала говорившего! Это был он! Тони!
— Тони! — прохрипела я.
— Нэнси! Сейчас мы тебя вытащим! Сейчас! Держись!
Я была вне себя от восторга. Дальнейшее помню как в тумане. Кажется, я плакала и молилась. Слабый свет фонарика ослепил мои уже привыкшие к темноте глаза. Тони взял меня на руки, я обняла его за шею и прикрыла веки.
— Марианна? — вырвался у меня хриплый шепот.
— Не волнуйся! С ней все в порядке. Не разговаривай много.
Когда в следующий раз я очнулась, Тони нес меня на руках к дому, а рядом шли Эрнестина, миссис Кингсли и высокий человек с очень густыми бровями. На руках миссис Кингсли лежал ребенок.
— Марианна! — закричала я и, ничего больше не замечая, устремилась к доченьке. — Марианна! — ласково успокаивала я свою девочку, прижимая ее к себе.
Я баюкала, укачивала, пела и смеялась: моя Марианна — со мной! Целая и невредимая! Я ведь уже простилась с ней, с моей милой! А она — вот, у меня на руках! Любимая моя!
Я смеялась и смеялась, не в силах успокоиться. Смех перешел в истерику.
Кто-то взял у меня девочку, и я не стала противиться, потому что силы изменили мне. Истерический смех сменился судорожными рыданиями, деревья вдруг угрожающе нависли надо мной и вместе со звездами закружились в бешеном хороводе.
Кто-то тряс меня за плечи.
— Ну все, все! Хватит. Перестань. Ну, что ты? Все ведь в порядке, успокойся.
Это был Тони. Он обнял меня, и все вернулось на свои места. Я ощутила землю под ногами и крепкую опору.
— Пойдем домой, моя девочка. Там будет удобней. Там ты наплачешься всласть.
Глава семнадцатая
Я очнулась, лежа на софе, укрытая одеялом.
Тони сидел рядом.
Преодолевая слабость, стуча зубами, я еле вымолвила: «Марианна!.. Где Марианна?» — и тут же увидела ее на руках у миссис Кингсли. Знаками я попросила передать дочь мне.
Милая Марианна! Я едва не потеряла тебя!
Девочка завозилась и заплакала.
— Она хочет есть, — отрешенно произнесла я.
— Не волнуйся, я дам ей молочную смесь, — ответила миссис Кингсли и взяла ребенка к себе.
Я не протестовала.
Усталость навалилась на меня тяжелым грузом. Безразличие овладело мною.
Но едва Марианна завертелась на руках и обернулась ко мне, я приподнялась, готовая бежать к ней и защищать ее от всех опасностей.
— Не волнуйся, прошу тебя! Успокойся! Отдохни немного! Доверь мне свое сокровище, я умею ладить с детьми. Или ты думаешь, я ее съем? — горячо заговорила миссис Кингсли. — Признайся, ты ведь думала, что я хочу разлучить вас с Марианной? Какая нелепица, посуди сама! Я, конечно, не ангел и даже не праведница, но мне хорошо известно, что значит отобрать ребенка у матери. Я не претендую на Марианну, хотя все-таки в ней течет и моя кровь. Я — ее бабушка!
Я опустила глаза, не в силах смотреть на миссис Кингсли. Мне было стыдно признаться даже себе самой, но я не верила в ее искренность, несмотря на все ее заверения. Я никогда не смогу полностью доверять ей, но, слава богу, с этого дня ее можно было не бояться.
— Идите за мной, Эрнестина! — своим прежним холодным и властным тоном произнесла экономка. — Хотите помочь мне с ребенком?
Из глубины комнаты поднялась бледная и заплаканная Эрнестина. Она вся съежилась, руки у нее дрожали.
— А где Сьюард? — жалобно сказала она. — Куда его увели?
— Забудьте о нем, — сурово оборвала ее миссис Кингсли. — Вы идете со мной или нет?