— Вы мазью пользуетесь какой-нибудь? — вяло спросил он.
— Нет.
— А глазными каплями?
— Тоже нет.
— Странно… очень странно. Полоскаете чем-нибудь рот?
— Да, несколько раз в день. У меня во рту постоянный неприятный привкус.
— Хм-м. Чем именно полоскаете?
Я назвала популярное патентованное средство.
— Не пьете его?
— Нет, что вы, оно невкусное.
Он с минуту помолчал, грызя в замешательстве кончик карандаша.
— Не знаю, что и думать.
— Что со мной, доктор?
— Э-э-э… На фоне обычных послеродовых изменений у вас есть признаки хронического ртутного отравления.
— Ртутного? — вздрогнула я как от электрического разряда.
— Да, ртутного отравления. Вот почему я вас спрашивал о полоскании. Патентованные средства иногда содержат ртутные соединения. В очень маленьких дозах, конечно. Но вы говорите, что не пьете его?
— Нет, что вы, никогда! Но вы уверены, что это именно ртутное отравление?
— Стопроцентной гарантии, разумеется, дать не могу, но первый признак — небольшое посинение оснований зубов — у вас просматривается довольно ясно.
Я непроизвольно закрыла рот ладонью. «Посинение оснований зубов»? Так, значит. Сначала — натянутая веревка, теперь — ртутное отравление.
— Это серьезно? — спросила я с дрожью в голосе, а самой хотелось закричать: «Это смертельно?»
— Нет, не очень. Вы пришли вовремя, не успели еще сильно пострадать. Вот если бы вы пришли попозже, тогда было бы, возможно, хуже.
— У вас уже встречалось такое в практике?
— Время от времени бывает. Особенно у детей. Они ведь любопытные, часто пьют всякую дрянь. Глазные капли, например.
— Глазные капли?
Я тут же вспомнила красные глаза Эрнестины. У нее конъюнктивит?
— Какой у них вкус, у глазных капель?
Доктор устало посмотрел на меня долгим изучающим взглядом, каким иногда занятые люди награждают глупых и взбалмошных.
— Часто они безвкусны, но детей привлекают маленькие бутылочки, оставленные без присмотра.
Нет, не о детях думала я, а о себе! Кто-то каждый день капал мне в еду безвкусную отраву. Но ведь в доме едят за общим столом! Только ликер я пью отдельно! Мне очень захотелось рассказать все доктору Дэвису, но потом я удержалась. Что бы я ему поведала? Бездоказательные подозрения? Я уже вызвала его удивленный взгляд, а теперь рискую получить неблагоприятный диагноз о своем психическом состоянии.
— Советую вам, — тихо бубнил тем временем доктор, — оставить полоскание, пить теплую воду, побольше отдыхать. Я выпишу вам снотворное и витамины. Это обязательно поможет. И ради бога, не тряситесь так! Не бойтесь, ничего с вами не случится!
Мне хотелось рассмеяться ему в лицо. Меня хотят убить! А он советует мне не бояться!
По дороге домой я рассказала Тони о диагнозе доктора. Он не среагировал, как будто не поверил или отмахнулся, как от чего-то совершенно неважного. Но потом всю дорогу молчал, не проронив ни слова.
С тех пор я перестала пить ликер. Но перестать есть я не могла. Всяческими стараниями я ухитрилась выторговать себе право есть отдельно по утрам и днем, но трудно было объяснить желание нарушить традицию общего вечернего сбора за столом. Я решила это затруднение, вызвавшись помогать миссис Кингсли на кухне. Мне не верилось, что экономка ненавидит меня до такой степени, что готова отравить, но я не могла сбрасывать со счетов малейшую возможность, ведь речь шла о моей жизни.
Постепенно я почувствовала улучшение. Выздоровление тела благоприятно отразилось на ясности ума. Простой вопрос пришел мне в голову: кому выгодна моя смерть? И получилось, что никому! Ведь, если я умру, наследство все равно не достанется никому из обитателей дома! Меня просто хотят запугать, чтобы я, как заяц, убежала от опасности вместе с дочерью, оставив миллионы долларов Тони. Веревка — не смертельна, ртуть — тоже слишком ненадежное средство, действие которого сильно растянуто во времени.
Ну что ж, я вас раскусила, вам не удастся меня запугать! Исчезли последние сомнения — им не удастся выжить меня из дома!
Глава тринадцатая
В последнюю неделю отпуска Тони решил поехать на рыбалку в Колорадо. Именно тогда у меня состоялся серьезный разговор с миссис Кингсли. Вот как это было: я металась по кухне, готовя питание для дочери, и из-за спешки выронила стеклянную бутылочку на пол. Она разбилась вдребезги и привлекла внимание экономки, которая грызла горох в соседней комнате.
— Нервы? — спросила она, появляясь в дверях.
— Не то чтобы нервы, — ответила я, стряхивая остатки разбитого стекла в мусорное ведро. Миссис Кингсли обычно тихо радовалась моим неудачам и в таких ситуациях не заводила разговор без особой на то причины. Я напряглась и стала ждать продолжения.