— Иван, вы и меня будете изучать и наблюдать, как я, человек, перехожу в состояние макаки?
Петухов рассмеялся:
— Зачем? У нас большой опыт наблюдения.
— Скажите, а вам наши больные снятся по ночам? — спросила Лидия.
— Нет, с меня хватает и дней, проведенных с ними. Бывало такое, что день с ночью путал.
— А я иногда их вижу во сне.
— Вы так и не ответили на мой вопрос, — напомнил Петухов.
— Пока никаких планов нет. Но до вечера еще дожить нужно. Наша работа непредсказуема.
— Это верно! — согласился Иван.
— Хочу посоветоваться с вами по поводу больной Юлии. Она просится домой, хотя бы на выходные. Со своими хочет побыть, изменить обстановку. Приступы шизофрении редко ее беспокоят. В своей семье и пара дней подарок. Может, отпустим?
— А как родня на это смотрит?
— Конечно, обрадуется. Мать меня много раз об этом просила. Но тогда было рано.
— Лида, эту девушку я постоянно наблюдаю. Ее настроение часто меняется. То смеется, то плачет, высказывалась, что жить надоело.
— Они почти все об этом говорят. Я думаю, такие мысли приходят в голову в чужой обстановке. Как только попадет домой, увидит, что ее любят, ни о каких глупостях не вспомнит. Ведь и я общалась с Юлей. Она уверенно идет на поправку.
— Ну что ж. Пусть за ней приедет мать.
— Спасибо. Я ей позвоню и предупрежу заранее. Кстати, Ленкины родители просили свою…
— Эту пусть хоть совсем забирают. Великое спасибо скажу. Мы сделали все возможное. Дольше держать ее у нас нет смысла. Она не столько больна, сколько симулирует. Прикидывается дурой.
— Зачем?
— Удобно под прикрытием этой печати жить. Что ни утвори, она заранее знает: все спишется на болезнь. Так оно и есть. А ведь собирается отомстить кому-то за свое пребывание здесь. Она на то способна. Баба без тормозов и неуправляема.
Наглости ей не занимать. Умеет инсценировать припадок, прикинуться больной, несчастной, влюбленной. Непроходимая лгунья и никчемность, не умеет ужиться ни с кем. Юля — пятая в ее палате, кто держится дольше остальных. Другие не выдерживали и месяца.
— Так давайте отдадим ее родне, в семью.
— Уверен, что она обязательно отличится в городе. Мы о ней еще услышим, а потом родители устанут и привезут снова к нам, отказавшись от своего чада уже навсегда. Не может жить без приключений. Такая у нее натура.
— Если вы ее выпишете, предупредите, что навсегда и безвозвратно. Таблетки она сможет пить дома. А уколы может сделать соседка-медсестра. Пусть сами договорятся. Мы не няньки для подобных девиц, — покраснела Лида.
— Чувствую, что она вас достала.
— Бывало всякое. Я забыла и простила ее. Но тоже вижу, пора с ней решать окончательно.
— Так как насчет вечера? — напомнил Петухов.
— До пятницы остается всего один день. Давайте подождем. У нас появится много времени для общения. Я не люблю короткие встречи.
— Хорошо, согласен.
В пятницу из больницы выписали Ленку. Она уходила с гордо поднятой головой. Оглядела Петухова с презрением и сказала, скривив уже накрашенный рог:
— Кастрат!
Тот покраснел до корней волос.
— Нахалка! — не выдержала Таисия Тимофеевна и предупредила санитарок: — Если родители захотят вернуть ее к нам, куда угодно определяйте, но не к моим больным.
— Сюда ее никто не возьмет!
— Успокойтесь вы, гниды! Я лучше руки на себя наложу, но никогда не вернусь сюда! — заявила Ленка и, громко хлопнув дверью, вышла на улицу.
Следом за ней в ординаторскую вошла Юлька. Подвязанная белым платком до самых бровей, она походила на старушку.
— Юленька! Может, с нами побудешь? Мы все любим тебя. Два дня хоть и немного, но скучать станем. Ты уж не задерживайся, ласточка наша. Теперь у тебя новая соседка будет. Кого сама выберешь, ту и поселим. Договорились? Не забывай пить таблетки. И если сможешь, вспомни о нас в эти два дня и позвони. Соскучишься, приходи раньше, мы ждать станем. Поговорим с тобой по телефону, и мне легче будет. Я очень привыкла к тебе! — обняла девушку Лидия Михайловна. И никак не хотела отпускать. Все внутри дрожало. От чего? Сама не могла понять.
Юлька расцеловала всех. Уходила на два дня. А остановившись в дверях, сказала:
— Простите меня, коль — вольно иль невольно — обидела кого. Не со злого умысла, слепая болезнь в том виновата. Вслед не ругайте…
— Мы скоро увидимся. Снова будем вместе! — напомнила Лида. И передала Юльку матери. Та взяла дочь под руку и вывела в город.
Рабочий день врачей подходил к концу. Все радовались предстоящим выходным. Но только Иван Петухов оделся и вышел во двор, как к воротам подъехала «неотложка». Двое санитаров — дюжие мужики — вытащили из машины носилки, к которым была привязана женщина. Вся окровавленная, в порезах и ушибах, грязной одежде, она смотрела на окружающих безумными глазами и кричала: