Нам, советским материалистам, отвратительны гримасы корч отвратного героя данной криминальной конкретики. Но мы горячо одобряем это наказание по заслугам. Доступный любой кухарке наш материализм, фабриковавшим наши души с малолетства, только приветствует самобичевания глубочайше ошибочного идеализма на случае пришибленного молнией то ли Джона Смита, не то Ивана Кузнецова, в общем — Чарли Диллона.
Нам, законченным материалистам, каяться и кривляться перед Небом нет ни малейшей необходимости. В официальном итоге совесть наша чиста абсолютно и относительно, как цифра ноль. Нервная душеэнергия каждого из нас — явление хоть и природное, но прежде всего — общественное. Эта энергия, как земля и ее недра, — недвижимая собственность государства.
В Госплане гласно предусмотрено: каждый индивидуальный запас психоэнергии любого гражданина неукоснительно состоит на учете и переучете Минздравэнерго. В случае болезной порушки любой личности при выдаче медицинской чиновницей бюллетеня об утечке психоэнергии больного его могут подкачать допингом тонуса. Но это только в нашей милой сторонке материализма.
У них же приведенный здесь образец покаянного идеализма — документ разбазаривания национальных припасов всеобщей системы психоэнергетики.
Наш же Кодекс морали зиждется на экономии нервной мощи всех и всея, и теперь даже извиняться друг перед другом нет нужды. И в этом крепкий залог нашей уравновешенности и общего веселья. Мы добродушны, а вот ихнего Джона Смита по имени Чарльз Спенсер Диллон пронзило электрической молнией!
Чарли чудом разлепил веки и уставился на небо. Ура! Двуспальная спина очнувшегося богатыря покоилась вновь под лазурным небосклоном при солнышке, аппетитном, как блин в масленицу. От гнилой звездищи и помину не было. Со стен приветливо кланялись пальмы. Чарли на радостях хотел вспрыгнуть, но не удалось. Тело ломило, в башке гудел шум. Все же он подполз к платежной Бочке, нашарив на ней склянку допотопной валерьянки, стакан минералки. Накапал, глотнул. Сумел приподняться и повернулся к зеркалу. На рубашке у сердца зияла обугленная дыра.
— Черт, сообразил хоть вовремя пиджак скинуть. Документы в кармане не прогорели, целы! — он легко вздохнул, усмехнувшись на валерьянку. Впереди ждал зал Неразгласки. Там-то он задаст перцу битому нутру по пиджаком. Мимо Неразгласки не пройдем, ангельски поправимся там.
Мы, всеобщие россияне, привыкли понимать под ангельским даром по утрянке любую адскую смесь под соленый огурец, мы с сочувствием вообразим, пожалуй, что и Чарли в своем зарубежье пригрозил своей утробе подобием чудовищного российского рецепта. Ну, не самогонкой, прости, Боже, пугнул битый громом и молнией мятый организм, а скажем, шампанским пополам с виски. А вдогонку фужером боржома! С салатом из краба. И тут наше простецкое понимание выздоровления поставило бы больного Чарли в тупик. Не сама заурядность пожелания дернуть стаканчик-другой замутила бы подсознание Чарли. Но при чем тут эта муть? Здесь же в наличии эликсир «Далай-Лама», атомный декохт с моментальным полураспадом «Воскресенье», извлечения из философского камня, капельки «Пот Анаконды»: изыски лазерной фармакологии в миллиграммах пыльцы. Вот это да, свежит насквозь, замолаживает моментом. Куда там варенухе, самогонке, бишь, или «Кристаллу» из техспирта. В зале Неразгласки выходец из мучительной Исповедальни под умным наблюдением бармена, по совместительству бакалавра наук, под наблюдением выходец становится бодр, шутлив и сыт. Ты отведаешь унцию омаров, блюдо крабов, зажуешь рябчиком. Моложавостью и благоуханьем разит от безгрешного теперь клиента на выходе из Киберии. Но пока что Диллона мутило. Напяливши на себя смокинг с плечиков, бывший покойник припомнил о кнопке уничтожения личной записи. Ткнул пальцем, промахнулся, получилось фрагментарное воспроизведение самого себя. Выслушал. Прелестно! Сойдет. Но желудок свело спазмой, и он, пришлось, наведался в туалет. Ну, сходил, вернулся и нервно ткнул куда-то на пульте в кнопку аннигиляций показаний. Тут же изъял стертую дискету выкинуть в помойку. И тут же рванул праздничный аккорд марша с выходной двери. И Джон под марш шагом бывшего морского пехотинца замаршировал на свободу.
Автоматика в Киберии безгрешна, тыкай только пальцем в кнопку по желанию. Хоть дубль поминальный заказывай. Но Джон ткнул куда-то и теперь хотел только вон, где кабак «Неразгласка» с драгоценными коктейлями.