Гарри тяжело вздохнул. Если говорить о том, что Снейп сказал про его отношение к памяти родителей, придется упомянуть и о том, что злобный зельевар, оказывается, испытывал в своей жизни любовь, да еще и не к кому-нибудь, а к его маме. Но если ничего не сказать, это будет нечестно по отношению к Гермионе. Слова Снейпа слишком походили на правду, а она выставляла юношу не в лучшем свете. А прятать свои недостатки от самого близкого ему человека Гарри считал недостойным.
Рассказ Поттера получился немного сумбурным. Оказалось, что просто воспроизвести слова зельевара слишком мало, чтобы объяснить его смятение. Неожиданно для себя Гарри начал говорить о своей жизни у Дурслей, о том, как впервые Хагрид рассказал, что его родители были волшебниками, и он сам является им, и о многом другом. Он рассказал ей о том, что видел на первом курсе в зеркале Еиналеж, и об альбоме, подаренном ему лесником. Ему очень хотелось, чтобы подруга поняла, как важна для него память о Лили и Джеймсе и почему ему так больно от слов Снейпа.
* * *
Гермиона внимательно слушала его, боясь прервать. Гарри никогда столь откровенно не говорил о себе, и теперь она жалела, что раньше ей не удалось добиться от него подобного рассказа. Ведь тогда она уже давно смогла бы помочь ему вылечить спрятанные в глубине души шрамы. То, что никому другому не было дела до внутреннего состояния Гарри, ее уже не удивляло.
— Ты знаешь, я иногда не понимаю наших наставников. Ведь и Дамблдор, и МакГонагалл, и Люпин прекрасно знали твоих родителей, но за столько времени никто из них ничего не рассказал тебе. Все, что ты слышал: твои папа и мама были прекрасными волшебниками, хорошими людьми и их все любили. Или ты мне что-то не рассказал?
— Странно, но получается, что так. Я уже как-то привык к этому, и мне их молчание не кажется странным. Единственный, кто говорит что-то иное — Снейп, — тут он горько усмехнулся, — но его мнение, скорее, подтверждало мнение остальных людей, — Гарри выглядел явно удивленным. Похоже, что он и сам уже не ожидал от других людей хоть капли внимания.
— Гарри, на самом деле то, что они ничего тебе не говорили, это ужасно. Подумай, ты ведь вспоминаешь не своих родителей, а лишь их образы, созданные твоим воображением, и, естественно, очень боишься, что они будут отличаться от реальности.
Сейчас мисс Грейнджер очень помогли книги по психологии, которые она читала в свое время, пытаясь понять, почему у нее нет друзей. И хотя в ее случае толку от этого чтения было мало, но сейчас Гермиона понимала, что именно она должна сказать другу.
— И именно поэтому ты уже даже не задаешь вопросов о своих родителях, поэтому боишься увидеть их могилу, — она понимала, что должна быть очень убедительна, чтобы помочь другу. — Как тебе самому больно, что ты не являешься тем совершенным героем, которого хотят видеть волшебники, точно также ты боишься, что и твои реальные папа и мама не будут соответствовать созданному тобой идеалу. Но ведь ни ты, ни они не должны никому ничего доказывать. Пойми, даже если они были не совсем такими, как ты себе навоображал, то все равно ты будешь любить их.
Ну вот, его взгляд стал более живым… Какими же черствыми людьми надо быть, чтобы довести ее друга до такого состояния? Все кругом кричат, как они любят Гарри Поттера, но хоть кому-нибудь из них интересно, что он чувствует? Осталось совсем чуть-чуть подбодрить его, и все будет хорошо.
— Гарри, свой страх надо победить. Я сегодня же поговорю с МакГонагалл и уверена, что на каникулах мы с тобой вместе посетим могилу твоих родителей. А еще она наконец расскажет тебе о том, какими она их помнит. И ты поймешь, что гораздо лучше любить реальных людей, а не созданный тобою образ.
Гарри удивленно смотрел на Гермиону, ведь он годами жил со всем этим и не мог понять, что творится у него в душе. А она, послушав его несколько минут, все разложила по полочкам. Ведь и, правда, он боялся узнать что-нибудь не очень хорошее про своих родителей. Особенно после видения, когда понял, что его отец и Сириус были вовсе не рыцарями без страха и упрека, как он мечтал. Но, с другой стороны, если бы он не увидел этих картин, принять слова Гермионы было бы гораздо сложнее.
— Спасибо тебе. Вот только получается, что я все равно предавал память родителей, любя не их, а их образы, но я постараюсь исправиться. Вот видишь, ты опять решаешь мои проблемы, а с моей стороны получаешь одни только неприятности.
— Гарри, от тебя я получила то, чего у меня никогда не было — нашу дружбу. И поверь мне, это намного больше, чем все проблемы, которые ты когда-нибудь создавал.
Глава 4