— Это шок, — заключила Мередит. — Постарайся успокоиться. Тебя уже расспрашивали?
— Пытались, без особого толку. Я действительно ничего не могу рассказать. Все случилось внезапно, в тот самый момент, когда я отошла от стола. Самый обыкновенный пакет, на адресном бланке написано просто «Касвелл». Лайам был занят, поэтому я собралась распечатать.
Услышав свое имя, Лайам громко откликнулся:
— Даже не знаю, как в таком бедламе работать.
Мередит отбросила падавшие на лицо темные волосы и безнадежно на него посмотрела. Она довольно давно знает Касвеллов, хоть они не общались во время ее службы британским консулом за границей. Теперь, с окончательным возвращением в Англию (если МИД не передумает, на что пока нет никаких намеков), им неизбежно предстояло возобновить знакомство.
Салли ей очень нравится, Лайам очень раздражает — в нынешней ситуации больше прежнего. Даже допустив, что он потрясен, посочувствовать ему трудно. Жена могла серьезно пострадать, ослепнуть, обгореть, а он только о работе и думает!
— Я просила Лайама позвонить тебе, Мередит, — продолжала Салли чуть громче. — Он забыл в суматохе. Извини, что с ланчем не вышло.
— Чушь. Я сейчас все равно мало ем. Заезжала в аукционный зал, видела Остина. Похоже, он думает, что у вас газ взорвался. Я ожидала увидеть коттедж в руинах.
Салли заволновалась:
— Я должна поехать на работу! Ведь завтра торги…
— Не мели ерунду. Остин тебя не ждет. Там все под контролем. Успокойся.
— В любом случае надо дома сидеть, — проворчал Лайам Касвелл. — Едет какой-то другой полицейский, чином повыше. Видно, нас долго будут преследовать копы. — И он быстро вышел.
— Работа над книгой идет туговато, — объяснила Салли, но Мередит заметила, что с уходом мужа она расслабилась, голос окреп. — Бедный Лайам, ему только этого не хватало! В последнее время все плохо. Деревня для него не годится. Я думала, в тишине и покое ничто не помешает работе. Его и моей. Но он должен быть ближе к лаборатории. А сейчас каждый раз, когда надо что-то проверить, приходится ехать за много миль в Оксфорд… вдобавок к прочим неприятностям. Ты должна его извинить. Он не хотел грубить.
— Понимаю.
По мнению Мередит, Лайам грубил не больше обычного.
Салли взяла коньячную рюмку:
— Хочешь выпить? Прости, что раньше не предложила. Сегодня из меня плохая хозяйка.
— Нет, спасибо. Тебе еще налить?
— Не стоит. Постараюсь сохранить трезвую голову к приезду суперинтендента. Я вообще не пью. Икота начинается.
— Суперинтендент из Бамфорда?
Насколько известно, после перевода Алана Маркби в Бамфорде нет никого выше инспектора.
Салли опрометчиво тряхнула головой, сморщилась, схватилась за пластырь на лбу.
— Нет, из регионального управления.
Озноб пробежал по спине. Разумеется, не обязательно Алан. А вдруг он? Не обрадуется, когда ее увидит.
Прочтет очередную лекцию о недопустимости вмешательства в дела полиции. Но ее долг быть рядом с подругой.
— Сказали, кто именно? — спросила она с максимальной небрежностью.
— Вроде нет. Надеюсь, Лайам не станет хамить. Я предупредила, что мы все обязаны рассказать.
Мередит наклонилась к ней:
— Ты только что упомянула о других неприятностях. В чем они заключаются?
Салли заметно расстроилась.
— Проблемы с соседом. И с почтой. Конечно, не с взрывчаткой, а с письмами. Я ничего не знала. Лайам только сейчас рассказал, после взрыва. Он получал оскорбительные анонимные послания. Мне не показывал, не хотел волновать. У кого-то зуб на бедного старичка Лайама.
Людей, обиженных за долгие годы Лайамом Касвеллом, наверняка легион. Но тот, кто послал бомбу, безусловно, обиделся не на обычную грубость.
— По-моему, это все из-за биглей,[4] — туманно объявила Салли.
К дому подъехала машина, хлопнула дверца, захрустели шаги на дорожке, раздались голоса на кухне. Один из них принадлежал Лайаму, который через минуту появился в гостиной. За спиной у него маячил другой силуэт.
— Прибыл представитель региональной бригады, — объявил Лайам без всякой любезности. — Суперинтендент Мальтби.
Из тени вынырнул высокий стройный мужчина.
— Маркби, — поправил он. — Добрый день, миссис Касвелл.
Взгляд его упал на другую женщину. Бровь вздернулась, голубые глаза прищурились.
— Мередит?..