Впрочем, на этот раз он ее сам позвал, чтобы поговорить о случившемся. Проблема в том, что беседа с ним в его официальном качестве о друзьях — Салли и Лайаме — чертовски смахивает на донос. Поэтому она обдумала, что сказать. Выпрямилась на стуле, устремила на него деловой взгляд.
— Значит, дело ведет региональная бригада?
Алан поморщился.
— Возможно, это лишь первый случай из ряда атак по случайному выбору. Допуская, что действуют экстремисты, в первую очередь надо выяснить кто. Большинство организаций защиты животных применяют открытые методы. Стараются держаться в рамках закона, а если выходят за рамки, то лишь в части нарушения общественного порядка. Прорывают пикеты, буянят, когда накалятся эмоции и взорвется темперамент. Все это попадает в вечерние новости, а организаторы вовсе не против публичной огласки. Полиция не рада, но я лично предпочитаю это сегодняшнему происшествию. Любые направленные атаки нежелательны. В движении защитников животных, как и в любом другом, имеются ренегаты с грязными методами и тайными целями. Что может быть хуже бомбы в посылке?
Алан прервался с виноватой улыбкой.
— Я тебя пригласил не за тем, чтобы разговаривать только о деле. Мы редко виделись в последнее время.
— Я гриппом болела.
— Знаю. Заезжал с букетом и сочувствием, но дверь открыла драгунша в переднике и не пустила.
— Миссис Хармер. Экономка Джеймса Холланда. Он благородно прислал ее за мной ухаживать.
— Кажется, я ее знаю. Видимо, таким образом церковь заботится о прихожанах.
— На другой день я звонила поблагодарить за цветы, — напомнила Мередит.
— И велела больше не являться.
— Из лучших побуждений!
Оба рассмеялись.
— Ну, — сказал он, — теперь как себя чувствуешь?
— Гораздо лучше, правда. Как огурец, по известному выражению.
Возникло подозрение, что он не поверил. Серьезные голубые глаза критически ее разглядывали, отыскивая остаточные следы болезни. Но он только сказал:
— Хорошо. Ахмет для начала рекомендует самсу с острыми овощами.
— Отлично, — горячо откликнулась Мередит, однако легко не отделалась.
Алан без предупреждения вернулся к теме недавней болезни.
— Если не хочешь беседовать, так и скажи. Действительно хорошо себя чувствуешь? Тебе тоник нужен. В детстве, когда я заболевал, меня без конца поили из бутылки. Мигом на ноги ставит.
— Вряд ли нынче можно найти такой тоник. Возможно, в нем содержалось что-то лекарственное, запрещенное теперь к продаже. — Она через стол дотянулась до его руки и слегка прикоснулась. — Все в порядке! У Салли в гостиной голова побаливала, но было достаточно подышать свежим воздухом.
Он хотел удержать руку, но она ее быстро отдернула.
— Я беспокоюсь за Салли. Понимаю, насколько опасна нынешняя бомба, даже если Лайам этого не понимает. А чувствую себя хорошо в самом деле.
Разговор прервал официант с вопросом, что будут заказывать из еды и выпивки.
Когда заказ был сделан и бармен принес наполненные бокалы, Мередит продолжила:
— В самом деле, прошло много времени. Рассказывай, что было с твоей стороны баррикад.
— Полицейская работа, что же еще? — Алан усмехнулся, светлые волосы упали на лоб, лицо стало знакомым, всегда пробуждающим в ней сентиментальные чувства. — Возможно, тебе не захочется слушать. Помнишь Пирса, моего сержанта в Бамфорде? Сдал экзамены, стал инспектором. Больше того — перешел к нам в региональное управление. Надеюсь, будем вместе работать над делом Касвеллов.
Это вернуло их к главной теме.
— Должна признаться, мне все же неловко говорить о друзьях, — замялась Мередит, терзая уголок салфетки.
— Возможно, это поможет спасти им жизнь.
Возразить больше было нечего. Она хлебнула джина с тоником, обдумывая, с чего начать. Выручила прибывшая самса. Беседа опять прервалась. Мередит попыталась еще потянуть.
— Я рада, что Пирс снова с тобой. Тебе всегда нравилось с ним сотрудничать…
Алан что-то пробормотал, не поддавшись на уловку. Она сделала глубокий вдох.
— Ладно. Что ты хочешь от меня услышать?
— Все, что даст хоть какую-то ниточку. Я знаю только, что в их дом рано утром доставлена бомба в посылке. Нет, Касвелл еще обрушил на мою голову анонимные письма. Настолько анонимные, что ничего о них сказать не может.
Последние слова прозвучали довольно свирепо.
Самса произвела в желудке маленький взрыв. Хоть и вкусно после долгой пресной пищи, но все-таки слишком. Мередит положила вилку.
— Люди, которые пишут гнусные письма, наверняка стараются не оставлять ниточек.