Наконец Бодикот ее узнал:
— Это вы приезжали вчера к миссис Касвелл.
— Точно. Сегодня все в порядке?
— Наверно. По крайней мере, у меня, — многозначительно сказал старик. — Если вам миссис Касвелл нужна, она вон там, в конторе. — Он кивнул в конец зала. — У самой и спросите, все ли у нее в порядке.
— Обязательно. — Мередит посмотрела на стол. — Книгами интересуетесь? Будете торговаться?
Бодикот медленно повернул к столу голову на длинной шее.
— Люблю хорошие рассказы. Теперь таких больше не пишут, не то что раньше.
— Во дворе еще есть романы, — подсказала Мередит.
— Видел, — презрительно фыркнул старик, отошел и принялся рыться в стопках пожелтевших автомобильных журналов.
Мередит взяла со стола верхний том в кожаном переплете под названием «Служебник». Открыв, увидела дату издания — 1790 год — и надпись внизу заостренными буквами, выведенными черными чернилами: «Преподобный Дж. Ф. Фаррел, 1797».
Бумага на ощупь шероховатая, печать неровная, сделана вручную. Она поднесла книгу ближе к лицу и принюхалась. Пахнет старой бумагой, животным клеем, пылью, типографской краской. Присутствуют и заманчивые намеки на все, что окружало книгу в течение двухсот лет. Угольные камины, восковые свечи, нюхательный табак, подогретое вино с пряностями, камфара… Запах XVIII века хранится между обложками служебника деревенского священника.
Мередит осторожно закрыла книгу, положила на место. Другие экземпляры тоже заслуживают внимания. Все в тисненых кожаных переплетах, иногда с треснувшими корешками, с золочеными титулами. Для многих это ценные нравственные наставления, но если Бодикоту нужны «хорошие рассказы», то здесь он их не найдет.
Она отошла от стола и двинулась к конторе в поисках Салли Касвелл.
В тесном кабинете Салли не было видно за спиной потенциальных участников торгов, торопившихся получить карточку до начала распродажи. Мередит терпеливо ждала, пока толпа разойдется, раздобыв желаемое, потом сунула голову в дверь и окликнула:
— Эй!
Салли подняла голову и, увидев подругу, радостно улыбнулась:
— Ох… хорошо, что пришла. Карточку получила?
— Нет еще. Как дела?
Мередит озабоченно разглядывала подругу. Лоб по-прежнему заклеен широкой полоской пластыря.
Салли вручила ей белую карту с перфорацией посередине:
— Отлично. Напиши внизу фамилию, номер телефона и мне отдай. В верхней части проставь номер лота и маши карточкой Остину, когда будешь делать ставку. Если не увидит, кричи.
Пока Мередит выполняла указания, Салли продолжала:
— Вчера, конечно, было хуже некуда, но я решительно настроилась пережить потрясение. Благодаря Лайаму. Мы с ним не пострадали, это самое главное. Он не признается, что испугался, продолжает работать над книгой. Поэтому я тоже веду себя как обычно. Так и помогаем друг другу.
Она уверенно кивнула.
Прекрасно, подумала Мередит, и чисто по-британски. Но ведь есть и другие соображения, кроме книги. Видно, их нет у Лайама. Впрочем, в конечном счете это дело Салли, как сказал утром Алан по телефону. Она отдала заполненную карту:
— Бодикот здесь. Карточку взял?
— Взял. — Салли скорчила гримасу. — Постоянно ходит на распродажи.
Мередит не скрыла удивления.
— Что покупает?
— В основном книги, иногда фарфор. Иногда какие-то непонятные скобяные изделия. Бог знает, что он с ними делает. Хотя все деревенские находят практическое применение никуда не годному хламу, а с хорошими вещами обходятся так, что страшно подумать. Не смею рассказать Остину, что у Бодикота возле задней двери стоит поистине замечательная большая викторианская жардиньерка. На ней керамический горшок с глазурью, расписанный цветами и птичками. Представь, в этом горшке он держит сухой корм для коз!
Зазвенел колокольчик.
— Торги начинаются, — встрепенулась Салли. — Сначала во дворе. Здесь подождешь? Там будет толкучка.
Мередит заколебалась:
— Хочу посмотреть.
Салли взяла термос:
— А я выпью чаю, пока есть возможность. Возвращайся и присоединяйся.
Во дворе появился Остин Бейли. Внешность впечатляющая, есть в нем что-то от евангелиста. Он влез на деревянный ящик, хорошенько закутавшись в плотную куртку с желтым вязаным шарфом на шее, концы которого вместе с его волосами развевались по ветру. Лицо сияло энтузиазмом. Остин хлопнул в ладоши, взмахнул отпечатанным списком лотов, прокричал: