При последней встрече она выглядела не совсем хорошо. Может, была испугана и расстроена из-за Салли. А может, просто еще не оправилась после гриппа.
Рука легла на трубку. Позвонить не мешает. Обождем шесть гудков. Или десять, чтобы успела спуститься. Номер набран.
Мередит ответила после девятого гудка, когда он уже решил, что ситуация критическая и необходимо немедленно мчаться на место.
— Алло… Алан? Это ты недавно звонил? Кто-то звонил, я была несколько не в себе. Не могла подойти к телефону.
Маркби про себя чертыхнулся. Надо было сразу поехать и выяснить, что происходит.
— Не надо приезжать. Ты ничем не поможешь. У меня был доктор Прингл. Говорит, возможно, какой-нибудь вторичный вирус. В любом случае сегодня лучше. Честно!
— Буду вечером, — отрезал он, пресекая всякие возражения.
— Ладно, — вздохнула она с облегчением. — Мне все это надоело до чертиков, буду рада компании.
— Около семи, — посулил он. — Что привезти: китайскую еду, индийскую, рыбу с жареной картошкой, пиццу?.. Заказывай!
— Желудок еще не пришел в нормальное состояние. Ем пока совсем мало, а ты должен нормально поужинать. Пицца пойдет. Только не с копченой колбасой, — добавила она, спохватившись. — У меня полным-полно вина. Правда, приезжай, разопьем бутылку.
Он уже приготовился разъединиться, когда она крикнула:
— Алан! Постой… Захвати банку кошачьего корма.
— Кошачьего корма? Зачем? У тебя появился извращенный вкус?
— Очень смешно. Тут рядом ничейный кот бродит. Я скормила ему рыбу, оставшуюся от миссис Хармер, но, по-моему, рацион надо разнообразить, да и кухня вареной треской пропахла.
— Поосторожнее, — посоветовал Алан. — Оглянуться не успеешь, как заведешь кота в доме.
— Похоже, он чересчур независимый. Хотя я люблю кошек. Этот кот недружелюбный, но тощий до невозможности. Смотреть страшно. Купи хорошие фирменные консервы. У дешевых жуткий запах.
Мередит положила трубку, и Алан не успел спросить, откуда у нее такие познания насчет кошачьих кормов.
— Здравствуйте, миссис Касвелл! — сказала Либби. — У вас все в порядке?
— Конечно, спасибо. — Салли протянула руку за почтой. — А у вас? Извините, что так получилось.
— Вы же не виноваты! — воскликнула девушка. — Сегодня одни письма, но я решила лично вручить, не бросать в ящик. Заодно узнать, как вы себя чувствуете.
— Хорошо. А вы? Оправились от шока?
— Более или менее, — сморщилась Либби. — Мама до сих пор переживает. А дядя Дэнис ругается. — Она помолчала. — Впрочем, он вечно ворчит по любому поводу, так что тут нет ничего необычного.
Она приветливо помахала, усевшись в фургон, и покатила к другим домам Касл-Дарси.
Кухню привели в рабочий порядок. Вызванные газовщики и электрики проверили оборудование и проводку. Прожженный стол, не подлежащий восстановлению, выброшен, его место занял временный, не нашедший покупателей на аукционе «Бейли». По мнению Салли, ничего удивительного. Глядя на жуткую красную пластиковую столешницу, можно подумать, будто на нем разделывают туши на бойне. Она накрыла стол голубой скатертью. Выбитые окна застеклили. Но деревянный стеллаж поврежден разлетевшимися осколками, так что пострадавшие секции придется заменить. Кухню, конечно, надо отделывать заново. Значит, кого-то нанимать или делать собственными руками. Лайама просить бесполезно. Он ничего не делает в доме, не берется ни за кисти, ни за инструменты.
Салли оглядела кухню. До сих пор жалко набора рождественских декоративных тарелок, которые она годами старательно собирала после замужества. После взрыва на полу осталась груда осколков. То же самое произошло с фарфором на открытых кухонных полках.
Ну, чего теперь сокрушаться. Жизнь к вещам не сводится. Вещи заменимы, а люди нет. И все-таки есть что-то символическое в разбитых тарелках, каждая из которых отмечает год семейной жизни.
Она решительно прогнала эту мысль. Единственное, с чем пока нельзя справиться, — реакция на шаги почтальонши с утренней почтой. В этом смысле она соврала Либби, заверив, будто все в порядке. Заслышав почтовый фургон, сердце колотится, в желудке поднимается тошнота. Нервы. Хотя ее уже два дня тошнит по утрам сразу после пробуждения.
Это не беременность, точно. После женитьбы они старались завести ребенка — не получилось, а после обследования оказалось, что вообще не получится. Кажется, Лайам не огорчился. Но Салли всегда помнит об этом, с годами память переросла в горькое признание факта.