— Сержант? Это Баррет. — Он умолк и фыркнул. — Прошу прощения, лягушка в горле застряла. Демонстрация кончилась, разошлась по домам. Без проблем. То есть… — Он снова фыркнул, сдерживая смех. — У нас заявление о краже.
Голос в трубке вопросительно захрипел.
— Нет, сэр, не на птицефабрике. Они вообще на территорию не заходили. Нет, о краже заявила участница демонстрации. Миссис Берил Линнакот из деревни. Участвовала в марше, переодетая… э-э-э… м-м-м… — Баррет не сдержался, разразился хохотом, извинился: — Прошу прощения, сержант. Только жутко смешно. Она была наряжена курицей. В костюме из пенопласта, понимаете, сэр? Ну, на марше стало жарко, погода нынче теплая, поэтому, когда дошли до фабрики, она решила сбросить костюм и… и… — Не в силах продолжать, Баррет сунул трубку сидевшему рядом констеблю Макинтайру. — Давай дальше, Мак, я больше не могу…
И покатился со смеху.
Макинтайр воззвал к своей кальвинистской самодисциплине.
— Алло, сержант!.. Гэри тут закашлялся, в горле першит. — Он шепнул в сторону: — Заткнись, ради бога!
Баррет сдавленно застонал.
— Алло, сержант, слушаете? Как сказал Гэри, миссис Линнакот начала вылезать из костюма. Что? Нет, не в одном белье, она была одета полностью. Поэтому ей и стало жарко…
Баррет взвизгнул, Макинтайр прикрыл ладонью микрофон:
— Выйди из машины, если молчать не можешь!
Голос в трубке опять захрипел, и констебль продолжил доклад:
— Сняла куриный костюм за изгородью, там оставила, собираясь забрать после демонстрации. Возле фермы топтались около часа. Она заглянула в кусты на обратном пути, а костюма нет. То есть, по-моему, ребятня утащила себе на потеху. Однако она жутко расстроилась, потому что сама его изготовила и ужасно гордилась. Потребовала, чтоб мы нашли. Что? Слушаюсь, сержант.
Макинтайр повернулся к Баррету, который немного пришел в себя:
— Вот так, Гэри, сынок. Будем искать гигантскую курицу. Не подумал, что делаешь, когда шел в полицию?
Баррет опять закатился до слез.
Салли проснулась в четверть третьего, обнаружив против всех ожиданий, что сильно проголодалась. Вылезла из постели, быстро натянула джинсы и свитер. Солнце еще светило в крохотное окно спальни под потолком, однако слабее, чем раньше. Погожий день заканчивался, небо затягивали тучи.
Спустившись на кухню, она увидела, что заваривать нечего, горшочки с травами исчезли. Сестра советовала пить молоко. Оно стоит в холодильнике, только пить его не хочется. Она откупорила бутылку воды «Эвиан».
Выбор продуктов тоже оказался невелик. Несмотря на голод, сил на готовку не хватит. Надо было позволить Лайаму остаться. Но день у него пропал бы впустую.
Салли сунула в тостер два куска хлеба, дождалась, пока выскочат, намазала тонким слоем меда и понесла в гостиную, чтобы скромно перекусить на диване. Включила телевизор, застала трехчасовые новости по второму каналу. Сюжеты были неинтересные. Что с того, если Организация Объединенных Наций не может справиться с бунтовщиками в проблемном уголке мира? Полиция тоже не может найти тех, кто причинил ей и Лайаму столько неприятностей в Касл-Дарси.
Зазвонил телефон, она встала, радуясь поводу отвлечься от телевизора. Ожидала услышать Лайама, но это была Мередит.
— Как ты там? Я звонила в больницу, с удивлением услышала, что тебя отпустили. Наверно, надо, чтоб с тобой кто-то был?
— Им требовалось место, а я оставаться совсем не хотела. Не люблю больницы. Спасибо за предложение, но Лайам скоро вернется, в четыре. Еще раз спасибо за все, что ты сделала.
Немного поболтав, она положила трубку, и почти сразу вновь раздался звонок.
— Салли, это Остин.
— Ох, привет!
Хорошо, что возникла возможность извиниться за переполох.
— Милая, о чем ты говоришь? Я даже рад, что это случилось в офисе, а не на дороге в машине! Тебе точно лучше? Лайам с тобой?
— Нет, приедет в четыре.
— Ты что, совсем одна? — ужаснулся Остин.
— Правда, все в порядке.
Простившись, Салли вернулась на диван, доела тост. Прервав сорокавосьмичасовой пост, она почувствовала зверский голод. Снова пошла на кухню, поджарила еще хлеба, открыла банку консервированных персиков. Смешная детская еда, но сойдет.
Опять телефон — на сей раз Лайам. Она и его заверила, что все хорошо: поспала, теперь ест. Он повторил, что к четырем вернется.
Кажется, все отзвонились, однако через пять минут грянул новый звонок.
— Салли, дорогая, это Ивонна. Я только что вернулась с демонстрации, выводила войска! По-моему, очень удачно. Как вы, моя милая? Совсем одна? Хотите, я приеду на велосипеде, с вами посижу? Вы наверняка устали после утренних хлопот.