— Выступаем, товарищ подполковник? Тревога?
— Никак нет. Сидеть здесь, на улицу ни шагу.
Схватив небольшой дипломат, в котором в числе прочего были коды экстренной связи, в том числе с Москвой — подполковник вымелся из модулей, отданных спецназу. Бегом добежал до штабного здания заставы…
— Что-то произошло, товарищ подполковник? — спросил его сидящий на связи солдат — срочник (контрактников, контрабасов не хватало)
— Связь мне с Москвой. Живо.
Солдат установил связь с дежурным по штабу погранвойск. Дежурный должен быть на связи всегда, в любую минуту, с любой заставы.
— На связи.
Подполковник взял трубку.
— Закат пять, пять, пять, повторяю — Закат три пятерки.
У каждого дежурного — под рукой специальная, прошитая и пронумерованная тетрадь, вся информация в ней совершенно секретна. В нее, в том числе вносят процедуры секретной связи, пароли, отзывы, полномочия назвавших тот или иной пароль. Полномочия того, кто назовет пароль «Закат-555» приравнивались к полномочиям заместителя директора службы.
Связь была хорошей, проводной, подполковник услышал шорох страниц.
— Закат 555 принял — через пару минут раздался тот же, посуровевший от осознания значимости происходящего голос — слушаю вас.
— Дайте сводку по оперативной обстановке по Эр-Сэ-А [158]. Меня интересует вчерашний день и сегодняшний.
Дежурный монотонным голосом зачитал сводку. Глухо как в танке… ни одного ЧП.
— Экстренные сообщения за сегодня. По всему большому Кавказу?
— Никак нет, товарищ генерал.
Генерал, твою мать…
— Отбой.
Подполковник передал трубку солдату.
— Свяжись с республиканским МВД, возьми сводку у них. Затем со штабом военного округа.
— Есть!
В комнату связи зашел командир заставы, недовольно посмотрел, оценил обстановку и молча вышел. Ему не нравилась движуха на заставе… его много раз поротая задница подсказывала о том, что стоит ждать неприятностей.
Первая же сводка из МВД — дала ответ на вопрос, который подполковник боялся задать себе и дать на него правдивый ответ.
— Товарищ подполковник, недавно прошло. ЧП в Беслане, кажется сильная перестрелка у какой-то школы. Пока точных данных нет.
— Выйди!
Солдатик опасливо посмотрел на подполковника.
— Иди, покури — с трудом сдерживая рвущийся из горла крик, сказал Теплов — десять минут мне дай. Дверь оставь открытой.
По уставу — дежурный по связи ни в коем случае не должен отходить от аппаратуры в период дежурства, что покурить, что в туалет. Тем более — не должен оставлять у аппаратуры неизвестного человека, пусть и старшего по званию. Но солдатик понял, что с этим человеком с больными, красными как у вампира глазами — лучше не связываться. Он вышел и оставил открытой дверь.
Подполковник — подождал пару минут и набрал телефонный номер. Обычный межгород — но на самом деле этот номер выводит на спецАТС и через эту АТС — можно соединиться с любым телефоном вертушки. Система эта — была продумана для поддержания связи в экстренных ситуациях.
— Слышал? — спросил он в трубку.
В ответ — раздался щелчок разъединения. Теплов — с трудом сдержал рвущийся из горла, из самого нутра волчий вой.
Северная Осетия. Беслан,
Улица Коминтерна. Школа № 1
1 — 2 сентября 2004 года
89287383374.
Мы требуем на переговоры президента Респ. Дзасохова, Зязикова презид. Ингушетии Рашайло дет. врача.
Если убьют любого из нас, расстреляем 50 человек, если ранят любого из нас убьём 20 чел, Если убьют из нас 5 человек мы все взорвём. Если отключат свет, связь на минуту, мы расстреляем 10 человек.
(Текст первой записки террористов).
С самого начала — Беслан выявил все безумие российской правоохранительной системы, всю ее импотенцию, всю беспощадную бессмысленность самого существования правоохранительных органов, где работа, настоящая работа — уже давно заменена имитацией разной степени достоверности. Трудно было придумать худшие решения, чем те которые принимались в эти три дня антитеррористическим штабом, трудно представить себе всю ту беспомощность, расхлябанность и бестолковость, с которой «правоохранители» подошли к решению этой проблемы. Результатом всего этого — стали триста с лишним трупов, в основном — детей.
С самого начала операции школу окружают подразделения пятьдесят восьмой армии, сначала колесная бронетехника — а потом прибывают и танки. Для чего в антитеррористической операции танки — никому кроме генералов из штаба неведомо.
Зато — вокруг школы так и не создано настоящего, плотного оцепления. Не выставлены снайперы, нет групп блокирования, не проводится отработка действий при возможном штурме. К школе подходят родственники заложников, все с оружием — потом, когда начнется этот злосчастный, вынужденный штурм — именно они внесут немалый вклад в панику и неразбериху, царившую у школы не меньше часа. Не исключено, что на их совести и смерти заложников. Никто даже не пытается навести порядок… хотя генералов можно и понять. В такой ситуации — обычными уговорами не обойтись, а задержания, отобрание оружия — могут привести к перестрелкам между родственниками и солдатами и восстанию по всей Осетии.
С самого начала российское телевидение начинает лгать о том, сколько в здании находится заложников. Говорят, что их три сотни — хотя заложница Лариса Мамитова, выпущенная боевиками из школы, чтобы передать требования — успевает сказать, что заложников тысяча сто. В Беслане понимают: это — для того, что бы потом скрыть количество погибших при штурме. Боевики тоже слышат это — несмотря на наличие технических средств, не проводится глушение частот, боевики свободно говорят по сотовым, в том числе возможно и с кем-то, кто оставлен у школы наблюдать за обстановкой. К милиционерам, военным подходят подозрительные люди, угощают сигаретами. Спрашивают, кто они, из каких частей, сколько их, какие приказы они получили. Никакие меры не предпринимаются. Никак не организовывается взаимодействие с населением, с местными, которые знают подходы к школе, возможно скрытные.
С самого начала у антитеррористического штаба возникает сомнение в том, что захват заложников является конечной целью террористов. Террористы требуют для переговоров президента Северной Осетии Дзасохова и президента Ингушетии, бывшего генерала ФСБ Мурата Зязикова, одного из самых ненавидимых людей на Кавказе. Не исключено — что Зязиков и есть главная цель террористов. Дзаховов уже на месте, Зязикова не могут найти. Потом появляется слух — что Зязикова «изъял из обращения» лично Путин — но все это ерунда. Для трусости, органической черты характера многих российских военачальников — Путина не надо. Она и так есть…
Заложников собрали в спортивном зале — единственном месте в школе, где можно контролировать большое количество людей. С самого начала — террористы продемонстрировали, что отлично усвоили уроки Норд-Оста. По всему залу разместили взрывные устройства, все их выходы вели на выключатель — лягушку, на котором постоянно была нога одного из террористов. Стоит убрать ногу — взрыв.
О том, что большая часть взрывных устройств большей частью представляет из себя пустышку, с мощностью в разы меньшей, чем у нормальной взрывчатки — террористы не знали [159].
Устанавливая взрывную сеть, террористы разбили все стекла — теперь при пуске усыпляющего газа он не мог достичь нужной концентрации. Террористы отказались принимать пищу и воду для заложников — это при том, что большую часть заложников составляли дети, школьного и даже садикового возраста. Тем самым — они резко ограничили оперативный штаб по времени. По израильским методикам — в таком случае, штурм надо было начинать в течение одних суток. Вероятно, террористы просто не рассчитывали на то, что российские «правоохранители» будут мурыжить ситуацию почти трое суток…
С самого начала террористы отделяют мужчин от всех остальных. Мужчины — это угроза для них, они прекрасно знают Кавказ и прекрасно знают, что мужчины — просто так сидеть не будут. Их выводят в коридор, часть расстреливают. Остальных — заставляют стоять у окон или складывать баррикады или просто стоять, положив руки на стену. При малейшем движении — избивают…