Шеф уже тогда понимал, что придется вести тайную войну. И лучше всего для этого подходят женщины и дети. На них не обращают внимания, от них не ждут опасности, их пропускают через посты, им банально проще спрятаться в толпе. Но с женщинами другая проблема… они влюбляются, они истеричны и непостоянны. А дети… правильно воспитанный и обученный подросток, фанатичный, знающий, за что он сражается и кому мстить — страшное оружие.
Сталин, Черчилль, Трумэн. Особенно Сталин. Крайс говорил с шефом — тот долго, дольше, чем любой из высших руководителей Рейха жил в СССР [85]и буквально спинным мозгом чуял: убей Сталина и не будет больше ничего. Жидобольшевистские вожди перегрызутся друг с другом. Плохо то, что Фюрер поверил этому хаму СС-штурмбанфюреру Скорцени, он был вынужден привлекать людей со стороны, в том числе с Абвера и дело провалилось [86]. Если бы тогда знать, какая мразь окажется этот коротышка адмирал. Многие говорили, что с ним что-то не то.
А теперь — уже поздно. И он не смеет сказать этим волчатам с вымазанными сажей лицами, бесшумным оружием и ножами за поясом, что все кончено, враг у ворот. Наверное, скажи он такое — они пристрелили бы его. И, наверное — если бы не они, он бы уже раздобыл какие-никакие документы и нырнул на дно.
Он посмотрел на свои часы — на них была крышка, и они светились в темноте без фонарика, подарок Дечима МАС [87]. Йельке наверное уже вышел на позицию.
— Вперед!
Один из подростков навалился на рычаг, открывающий потайную дверь, ведущую на лестницу обычной гостиницы — неправильно это сделаешь и потом костей не соберешь. Второй подросток — держал дверь под прицелом собранной на заказ германской копии бесшумного СТЭНа. Чаще всего — такие штуки умудрялись раздобыть как раз бойцы Люфтваффе, в начале сорок пятого был сделан большой заказ на такое оружие — как оружие выживания для сбитых пилотов и основное — для Бранденбурга-800. Но выполнить не успели… теперь этот же завод клепал упрощенные варианты для фольксштурма, пытающегося хоть как то сдержать накатывающую на родную Германию большевистскую орду.
Они вышли на лестничную площадку. Открыли дверь… растеклись по заваленному хламом двору. Плохо, что в этом районе нет нормальной…
Звук выстрела — лейтенант уловил в мгновение. Для снайпера — слышать выстрел другого снайпера, различать его даже в грохоте канонады — одно из тех умений, что позволяет оставаться в живых…
— На землю! Вниз!
Батарея больно ударила в бок… если порвались провода, то… чинить то некому сейчас. Откуда он нас увидел, как… он что — совсем рядом? Какой-то странный звук выстрела…
Выстрелил Йельке — этот звук он узнал бы из тысячи. Он показал рукой — вниз, лежать — и тут Йельке выстрелил еще раз…
Дело дрянь.
— Отступление! Назад! Не стрелять!
Ползком, перебежками — они отступили обратно в здание. Последним — втащили труп Уве, Уве Бользена из Кенигсберга, старший брат которого сгорел под Курском в танке. Уве писал стихи и музыку…
— Потери, раненые?
Гитлерюгендовцы тяжело дышали.
— Отступить в закрытые помещения. Блокировать дверь.
Все исполнялось четко и беспрекословно. Крайс прежде чем уйти — затер кровь.
Из потайной двери появился Йельке, тяжело дыша. Два пистолета вскинулись на него — и тут же опустились…
— Что произошло?
Йельке плюнул на пол — это означало, что он серьезно выбит из колеи.
— Там был снайпер. Я не видел его, пока он не выстрелил…
— Где?
— Угловое здание. Сверху.
— Как он нас увидел, черт тебя дери?!
— Не знаю…
— Он был один?
— Двое. Снайперская пара.
Это было плохо. Это было очень плохо. Русские снайперы действовали обычно в одиночку — или большими группами.
— Снайпер и наблюдатель?
— Нет, похоже, охранник. Он вскочил, когда я свалил первого.
— Его тоже снял?
— Да.
— Еще были?
— Не знаю…
Возможно, что и нет — иначе была бы пальба.
— Здесь нельзя больше оставаться.
— Надо вернуться и отомстить — угрюмо сказал один из гитлерюгендовцев.
— Я лучше знаю, что надо, сопляк! — сорвался Крайс.
Пристыженный, гитлерюгендовец замолчал.
— Так… здесь стало опасно. Уходите вниз. Отступайте дальше по тоннелю, найдите другое логово. Они будут искать нас. Завтра, с утра…
— А вы?
— У меня есть чем заняться. Отступайте. Это приказ.
Берлин. Станция Потсдаммерплатц
Далекое прошлое
Ночь на 25 апреля 1945 года
Яркий — перед выходом все сменили батарейки — луч света осветил уходящие вниз ступени, уперся в решетку, закрывающую выход в город. Станции метро или U-bahn в Берлине были не такими как московские — неглубокого залегания и без эскалаторов. Вместо эскалаторов — лестницы. Под любым сегментом лестницы может скрываться мина…
— Саперы… — негромко скомандовал гвардии майор Хватов, которому передали командование группой.
Саперы — осторожно, под прикрытием нескольких стволов — по ступенькам проверили лестницу, затем решетку. Коротким ломиком вскрыли ее — звук был такой, что его явно было слышно и на станции метро.
— Ничего нет. Чисто, товарищ майор.
— Вперед!
Для этой охоты — собрали скорохватов, всех, кто только был. СМЕРШ Первого Белорусского и Первого Украинского фронта, брали лучших из всех частей, которые участвовали в штурме Берлина. Цель — замирить, наконец, проклятую подземку, в которой невозможно использовать бронетехнику и обычные пехотные подразделения. Последняя попытка — обернулась гибелью почти тридцати солдат при взрыве заминированного дома. Так и не удалось установить, что такое было в этом доме. Видимо, что-то вроде гостиницы для приезжающих в Берлин членов НСДАП. А может — и похуже что.
Единственным оставшимся в живых — случайно — был командир группы. Его не арестовали, он был в расположении танкистов — но сейчас решался вопрос о разжаловании его в рядовые за халатность и плохое командование своим подразделением, приведшее к потерям.
Учитывая условия — скорохваты СМЕРШа решили действовать парами. Невозможно использовать одновременно фонарик и автомат — а одни пистолеты тоже не есть хорошо. Решили вопрос так: группы по два бойца. Первый боец несет автомат — ППШ с дисковым магазином или ручной пулемет — у них были даже два РПД-44, совсем новых, которые мало использовали, потому что были проблемы с новыми патронами этого калибра. Второй боец несет фонарик — обычно это Zeiler или Petrix, трофейные — и подсвечивает автоматчику. Для самозащиты — в другой руке у него пистолет ТТ и он же — несет взрывчатку, четыре стандартные саперные тротиловые шашки и двадцать метров огнепроводного шнура, если придется взрывать тоннели. Еще несколько детонаторов на основе кислоты. Для работы в парах — бойцы должны хорошо знать друг друга, помогать друг другу в бою без слов. Поэтому — набирали сразу парами: не можешь привести напарника — не подходишь. Впрочем — такой проблемы не было: СМЕРШ парами и работал, ведущий и ведомый. В одиночку — парша [88]не заломаешь, а стрелять теперь нельзя.
Двумя парами — идя рядом, но не прижимаясь к стенам из-за опасности рикошетов — первые двое СМЕРШевцев спустились вперед, до уровня, на котором были саперы. Затем пошли еще две пары — эти должны были пройти дальше…
За решеткой — было что-то вроде тоннеля. Очень опасного — полтора десятка метров, плитка дает сильный отчетливый звук, когда ступаешь, а спрятаться негде — скамья это не укрытие. Поэтому — две пары СМЕРШевцев броском преодолели опасный участок, заняли свои позиции. Отсигналили фонариками — нормально, можно идти.
Выдвинулись еще две пары. Они должны были пройти еще дальше — и занять позиции у подножья лестниц, ведущих непосредственно на станцию. Последняя группа — пять человек, в том числе и майор Хватов — должна была идти последней и уже зачистить станцию.