Снизу отсигналили — третья группа заняла рубеж. Пятеро — у этих было два ручных пулемета и два автомата на пятерых — двинулись вниз.
Мрамор гулко стучал под ногами. Все-таки немцы знали толк в державности, недаром Гитлер говорил — каждый недочеловек должен будет хоть раз в жизни посетить Берлин, чтобы понять, кому он служит…
Станция была большой, высокой, со сводчатым потолком — в отличие от наших станция глубокого залегания здесь — свод потолка был примерно метров на пять — семь метров ниже уровня поверхности. Два пути, скамейки, кованый чугун, какие-то технические помещения.
Автоматы были нацелены по наиболее опасным секторам. Лучи разгоняли тихий, нехороший мрак. Взрывы наверху — почти не были слышны…
Хватов огляделся.
— Вперед. Поверить помещения, закрепиться…
Помещения скверные — двери со стеклом, да еще непрозрачным. Не видно, что внутри — но силуэт заметить можно…
Все с тревогой ждали действия — и оно произошло. Крик, одиночный пистолетный… справа! На противоположной стороне.
— Резерв, вперед!
Резервная группа — прыгнула вниз, чтобы быстрее добраться. Воды на путях было по щиколотку…
Хватов, топая сапогами — в одиночку побежал через переход…
Когда прибежал — все было кончено. Труп… рядом — в свете фонарей белый как мел боец, прижимающий индпакет к животу и тяжело, надсадно дышащий. Еще одного бойца — бинтовали, мелькало белое.
Рядом, на кафеле станции — лежало тело… одетый в черное… но это же…
Подросток!
На нем было какое-то приспособление… что-то вроде очков, непонятно каких — на обоих глазах, это крепилось на каркас и на каску. Черная одежда… это и не одежда вовсе. Это обмундирование.
Обмундирование для действий в темноте.
— Гитлерюгенд.
— У… твари…
— Вашу мать!!!
Хватов рывком поднял автомат — совершенно непривычного вида, с длинной толстой трубой вместо ствола. Они знали про английские СТЭН, небольшая партия их приходила в СССР для изучения. Это был тот же самый СТЭН — только горловина магазина не сбоку — а снизу впереди, как привычнее немцам. И пистолетная рукоятка из фенольной пластмассы как на МР40.
— Это Гитлерюгенд!? Вашу мать! Откуда у них автомат?! Автомат с БРАМИТом! Мать вашу так, б…
Бойцы подавленно молчали.
— Перегруппироваться. Пулемет и два автомата в голову. Работать только четверками. Приготовить гранаты. Надо проверить всю станцию и вагон. Дальше продвигаемся вперед в тоннель! Пулеметный пост вон туда!
— Есть…
Жить СМЕРШам оставалось меньше минуты — перед гибелью подросток — смертник из особого подразделения Гитлерюгенда активировал детонатор мощного заряда, который был выставлен ровно на шесть минут. Люди того же Прошлякова — столкнувшись с подобным, отошли бы и выждали — они знали замедление основных типов немецких взрывателей и знали, на что и на кого можно натолкнуться в берлинской подземке. Но СМЕРШи этого не знали. А относительно Прошлякова — решался вопрос о предании его суду.
Берлин. Поверхность
Далекое прошлое
Ночь на 25 апреля 1945 года
— … Эх, а помирать нам, рановато!
Есть у нас еще дома дела!
Закончив лихую, оптимистичную, дышащую победой песню — невысокий танкист чисто по-русски сорвал закопченный шлемофон с головы и шмякнул его о загаженный асфальт берлинской улицы…
— Ну, дал…
— Артист! — с неподражаемым выражением сказал командир танковой роты, капитан Беридзе. Потомок грузинских князей на службе русскому государству, в нем не было ничего от грузина. Русское мужиковатое лицо, простой говор.
— А то… Аплодисменты, аплодисменты…
Побеждали…
Все жертвы были принесены и вся цена — сполна уплачена. Она оказалась высокой, даже неизмеримо высокой — но сейчас однозначно все шло к концу. Рота новейших танков ИС-2 (Иосиф Сталин-2) стояла примерно в полутора километрах от рейхстага и готовилась наступать. А танкисты — резали казачка на полуразрушенной берлинской улице. Решающее наступление было намечено на завтра, цель — центр города, Рейхсканцелярия и Рейхстаг…
Вместе с танкистами — сидел бледный, с забинтованной головой человек. В отличие от танкистов, которые не прочь были махнуть по пятьдесят под тушенку, он криво улыбался и не пил: доктор предупредил: хоть капля и можешь ослепнуть. Это и был капитан Прошляков, без пяти минут — рядовой Прошляков…
Советская система — была безжалостна к таким как он: если есть ЧП, значит — должен быть и виновный в нем. И неважно, что здание минировали, возможно, еще на этапе его строительства и такое минирование — можно пропустить после многочасового обыска здания. Правило было простое и жестокое — остался в живых, погубил при этом людей — отвечай. Только погибших — система не могла достать, и от них волкодавы системы отступались, злобно рыча. А если остался жив… будь добр, отвечай по факту. Не принял достаточных мер — универсальная формулировка.
Однако, если в тридцать седьмом и в сорок первом системы откровенно боялись — то в сорок пятом военной спайкой, общим действием — вполне научились ее блокировать. И внизу и вверху. Внизу… непонятливые особисты часто просто гибли от случайной пули, или при авиационном налете. Наверху… тот же маршал Жуков, талантливый, своевольный и самодуристый военачальник вел примерно ту же самую политику, которую вел рейхсмаршал Геринг «У себя в штабе я сам определяю, кто у меня еврей, а кто — нет». Против военной спайки особисты опасались выступать, спинным мозгом чувствовали, что действующая армия есть действующая армия… ногой наступят, раздавят и даже не заметят. Прошляков попал под правило — своих не сдавать, наказывать только самим. Его непосредственный командир поручился за него — и этого было достаточно. Его ждало «дисциплинарное» наказание — разжалование в рядовые, существующее в армии, наверное, со дня ее появления. Но и это — отложили до Победы — а после Победы можно было рассчитывать, что на радостях — всех простят, всем забудут…
Каждый человек должен был быть на своем месте — подобрали место и Прошлякову. Его сунули в роту новеньких тяжелых танков ИС-2, только прибывших на фронт. Подобрали ему должность в интендантуре, но реальные его задачи — ему объявил комполка на ухо. Рота собиралась сборная, часть танкистов «горелые», то есть потерявшие свою технику и получившие новую, часть — и вовсе только из училищ. Но ни у кого не было опыта уличных боев, что с применением тяжелой техники, что без. Поэтому — полковник поставил задачу: перед общим наступлением привести роту в боевой порядок и дать самые необходимые знания по тактике боя в городе и взаимодействия с наступающей пехотой. Это и было своего рода испытанием для Прошлякова: справишься — простят. Не справишься…
То, что говорят — будто в Советской армии не берегли ни технику, ни людей, брали числом — все это х…ня полная. Берегли — еще как берегли.
Прошляков, начинавший еще в Сталинграде, где солдата обычно хватало на два боя — брал и чистил не один город, потому знал, что и к чему. Оборона Берлина строилась по секторному принципу: восемь секторов и в центре последний, девятый, самый укрепленный. Сил в городе было явно недостаточно и все по одной причине — последний месяц фашистские генералы саботировали приказы ОКВ, стараясь отойти на Запад, чтобы сдаться в плен американцам и англичанам. В городе практически не было исправных танков противника: много новейших танков угробили у озера Балатон в ходе довольно непрофессионального контрнаступления. Тем не менее — в городе держали оборону несколько набранных с бору по сосенке сводных дивизий, городские жители, сведенные в Фольксштурм и гитлерюгендовцы. Последние — были особенно опасны.
И еще этот снайпер. Может — его и вовсе завалило под взорванным зданием?
Против немцев — следовало применять испытанную тактику: взаимодействие бронетехники и пехоты. Пехота — должна опережать танки, но ненамного. Пехотинцы — проникают на улицу, по ним открывают огонь — они занимают укрытия, но не пытаются взять штурмом укрепления фашистов: слишком много потерь. В этот момент — должны выдвинуться танки и открыть огонь по выявленным огневым точкам противника. Пехотинцы же — должны поддержать танк автоматным и пулеметным огнем, не допустить выхода на позиции фаустников, приближения к танку подрывников с взрывчаткой и ручными кумулятивными зарядами, воспрепятствовать отходу противника с занимаемых им позиций до полного его уничтожения. После уничтожения противника сосредоточенным огнем — пехота должна продвинуться вперед, насколько это возможно, зачистить здания. Саперы и инженеры — должны проверить и проложить путь танкам для следующего броска.