Доля секунды – и я узнаю его. Это словно удар ножом в сердце.
Его взгляд встречается с моим, и у меня захватывает дух.
Песня «Блонди» взмывает ввысь, в ней поется о прекрасных локонах.
Девлин говорит:
– Познакомьтесь с моим братом Лукасом.
– Люк, – говорит Лукас, протягивая мне руку. Я с рассеянным видом бормочу «привет» и «Джорджина».
(Я чуть не вскрикнула: «Люк? С каких это пор?»)
Я вдруг сильно вспотела. Надеюсь, это произошло уже после рукопожатия.
Лукас что-то говорит Девлину на ухо, и этот конфиденциальный разговор явно не предназначен для посторонних. Подождав несколько секунд, чтобы это не выглядело бегством, я удираю в туалет.
Слава богу, тут никого нет. Воздух здесь прохладнее, сквозь стену доносится музыка.
Я запираюсь в кабинке и таращусь на перегородку, отделяющую меня от пустой кабинки.
Девлин – это Девлин Маккарти? И там Лукас Маккарти?
Боже мой! Как? Что? Почему?
Я вспоминаю, что у Лукаса был грозный старший брат, который ушел из школы. Но он был гораздо старше нас, так что я даже не знала его имя. У нас с Лукасом рты обычно были заняты друг другом, а не обменом семейными биографиями.
Но как же так, без всякого предупреждения? Тот, кто столько значит, не должен просто так возвращаться, без всяких фанфар. Это напоминает мне одну строчку из стихотворения, в которой говорится, что смерть – это просто другая комната. Лукас умер для меня – и тем не менее мы в одной и той же комнате. Это невозможно.
Правда, я всегда знала: это может случиться. Но через двенадцать лет вы убеждены, что это не случится.
Я мою холодной водой липкие от пота пальцы и всматриваюсь в свое отражение в зеркале. Проверяю, не застряло ли что-нибудь между зубами, яростно стираю макияж, который растекся и оказался под глазом.
Меня слегка трясет.
Мысленным взором я все еще вижу Лукаса Маккарти худым восемнадцатилетним парнем, каким когда-то его знала. Мне никогда не приходило в голову, что за это время он мог превратиться в неотразимого мужчину. Стройный мальчик со слегка тревожным взглядом стал героем из поэзии Байрона.
А я? Я определенно не превратилась в роковую женщину. Тот же самый фрукт, заплесневевший в вазе.
И я слышу голос Тони: «Джули Гудиэр».
Я заправляю волосы за уши и, выпрямившись, пытаюсь мыслить позитивно. Я в полном порядке. Все хорошо. И тут же чувствую, как пояс джинсов врезается в мягкую плоть. Ну почему у меня не тугое тело и нет ни малейшего сходства с кинозвездой?
Вот я тут дергаюсь, а ведь Лукас меня не узнал! В этом я совершенно уверена. Я чувствую, когда люди смотрят на тебя, говорят о тебе, исподтишка за тобой наблюдают.
У Лукаса не было ни малейших признаков – ни неловкости, ни легкого беспокойства. Выражение лица было рассеянно-вежливым, как у человека, который общается с кем-то посторонним. Его взгляд ничего не говорил.
Возможно ли это? Джорджина – не такое уж редкое имя, но оно и не встречается на каждом шагу. Прошло двенадцать лет. Достаточно ли этого, чтобы начисто забыть кого-то? А внутренний голос шепчет: ты знаешь ответ. Неизвестно, сколько у него было других, не правда ли? И не так уж трудно какой-то Джорджине затеряться среди огромного количества других Джорджин.
Мне не хочется, чтобы Лукас знал, кто я. Однако мысль о том, что он меня забыл, не столь приятна.
Я решаю быть прагматичной. Стенания могут подождать. Слава богу, это землетрясение случилось, когда поминки уже переходят в заключительную стадию.
Вернувшись в бар, я чуть не сворачиваю шею, стараясь не смотреть, что делает Лукас Маккарти. Мои клиенты текут тонким ручейком, который вскоре полностью иссякает.
Жена Девлина, Мо, говорит, что я, вероятно, могу уходить, и я от благодарности душу ее в объятиях. Нужно поскорее сматываться, чтобы избежать вопросов о том, как я буду добираться домой. Девлин из-за плеча жены изображает: «Я вам позвоню». Я с тяжелым сердцем отвечаю, подняв большие пальцы.
Вот и выход из паба. Не смотри ни налево, ни направо, закрой за собой дверь… А теперь выдохни.
Закурив долгожданную сигарету, я жду такси. Я попросила, чтобы оно остановилось за углом. Притоптывая от холода, я испытываю облегчение оттого, что сбежала. И мне наплевать, какая температура. Смотрю на мобильник: мой таксист Али в 4 минутах отсюда.
Я прохаживаюсь, чтобы согреться. Из-за двери паба просачивается музыка. Интересно, сколько еще они будут предаваться воспоминаниям за оставшимися бутылками шотландского виски?